На главную

Принцесса Хаггарда Повесть Глава 1. Осень 127-го года. Бой в Лицинских холмах. По жёлтому склону холма, озарённому вечерними лучами, спускались четверо. У двоих из них, шедших впереди и позади, были совершенно лысые макушки, горбатые носы и чёрные глаза уроженцев юга. За их плечами болтались дискомёты, на поясах висели короткие мечи, а в котомках позвякивали стеклянные диски с острыми краями, размером с ладонь. Их серое одеяние ничем не отличалось, лишь у переднего на правом рукаве куртки виднелась белая вышивка в виде кондора. Третий спутник, в заношенном тёмно-зелёном камзоле, был молодым воином не старше 25-ти лет. Несмотря на бедную одежду, у него было прекрасное оружие: длинный тонкий меч, необыкновенно лёгкий и острый, червлёный золотом прямоугольный щит с гербом – поющим жаворонком, отделанный серебром островерхий шлем, с которого на плечи спадала кольчужная ткань, и латные рукавицы, заткнутые за пояс. Но больше, чем этот контраст между одеждой и оружием, в нём поражала внешность: выбившись из-под шлема, медную кожу лба прикрывали золотистые густые волосы, а под ними поблёскивали недобрым светом глаза с жёлтыми роговицами. Молодой воин вёл подруку совсем ещё юную тонкую девушку, закутанную в бархатный плащ. Поверх тёмно-русых волос, обрамлявших её красивое лицо, лежала небольшая корона, а две косы с вплетёнными в них серебряными нитями спускались на грудь. Длинное платье из голубого шёлка перехватывал пояс, отделанный жемчугом. Девушка была печальна. Капюшон скрывал её большие зелёные глаза, полные недавно пролитых слёз, но молодой рыцарь всё равно знал, как ей тяжело. Он вёл её, заботливо придерживая, когда скат становился слишком крутым. Путники пересекли довольно полноводный ручей, берега которого скрывал густой низкий кустарник, и поднялись на вершину следующего холма. Передний воин остановился, оглядываясь. Кругом наползали друг на друга холмы, поросшие редкими деревьями и терновником. Между ними иногда серебрились ручьи. А в километре к востоку виднелась наезженная дорога и текла широкая река. Через неё был перекинут каменный мост, украшенный фигурами грифонов, по две с каждой стороны. Этот мост уводил на заброшенный тракт, тянущийся на юго-восток, к Становому хребту. Главная же дорога вела из Хаггарда на юг, в Лейноцию. Краснокожий оставил девушку и подошёл к проводнику. - Камр, теперь мы в безопасности? – спросил он. - Боюсь, что нет, Аллорн, - ответил южанин. – Смотри! Он указал рукой на запад. Там вдали двигались маленькие розовые фигурки с игрушечными копьями. Одна из них вдруг запрыгала, вереща и тыкая остриём в сторону их холма. - Нас учуяли, - заметил второй проводник. – Ветер в их сторону. Видят они не очень хорошо, а вот нюх у них почище собачьего. - Кто это? - Это карры, бестии из Глеродских гор. Они никогда ещё не появлялись так далеко на севере, - задумчиво проговорил Камр. – Подобия человека, только мочки ушей сильно вытянуты, а вместо волос – чешуя на голове. Ещё они шестипалые, их тело ядовито. Пойдёмте, надо успеть добраться хотя бы до шляха. - Карры догонят нас раньше. Мы должны бежать, иначе придётся отбиваться от них в холмах. - Принцесса Лориэль не может бежать, она слишком слаба, - возразил молодой рыцарь. Девушка хотела что-то возразить, но Камр перебил её. - Мы теряем время, - напомнил он. Маленький отряд спустился по восточному склону холма и направился к мосту с грифонами. Это был Северный Лейнский мост; он был построен ещё в изначальные времена, как, впрочем, и большинство подобных мостов в Хаггарде. Их плиты помнили лёгкую поступь ушедших в небытие эльфов. Аллорн нагнал Камра и пошёл с ним рядом. Тот глянул на него и сказал: - Берн прав, скоро они настигнут нас. - Я не могу оставить принцессу, - тихо ответил рыцарь. - Понятно, - усмехнулся Камр. Вялая трава не мешала идти, и только в ложбинах заросли терновника и волчьих ягод иногда преграждали путь. Зайцы и куропатки вдруг вырывались из-под самых ног – в этих безлюдных местах всегда было полно дичи. Так они шли в молчании около получаса, пока на вершине одного из холмов Камр жестом не остановил их. С минуту он прислушивался, а потом сказал: - Принцессе надо идти дальше; мы остаёмся здесь. Лориэль подошла к нему. - Я надеюсь, мы ещё увидимся, - произнесла она, положив ладонь на его плечо. - Не беспокойтесь, ваше величество, тарки давно имеют дело с этими ребятами. Через четверть часа мы догоним вас, чтобы показать трофеи. И Камр слегка поклонился. Аллорн молча пожал руки обоим проводникам. Принцесса кивнула Берну, и вдвоём со своим спутником они стали спускаться в ложбину. Одновременно на гребне соседнего холма показался карр. Издав протяжный звук, он скрылся, но тут же появился снова с дюжиной сородичей. С воем они кинулись вниз, потрясая копьями. На них не было даже набёдренных повязок, зато за плечами каждого висел колчан с тяжёлыми оперёнными дротиками. Карры метали их также далеко, как люди стреляли из лука. Тарки не спеша сняли с плеч дискомёты, и с сухим щелчком два прозрачных снаряда рассекли воздух. Один разбился о толстую ветку, оставив в ней вошедшее глубоко в кору стекло, другой попал в ногу самому быстрому чудовищу. Ещё один карр наступил босой ступнёй на осколки, и все тринадцать монстров попрыгали в кусты, росшие между двумя холмами. Теперь они были в ловушке: куда бы они не побежали – назад или вперёд – везде их поджидали диски тарков. Камр с Берном перезарядили дискомёты. Кусты не шевелились, и они напряжённо вглядывались в листву, но розовых не было видно. Берн выстрелил наудачу – стекло срезало тонкую веточку и пропало в траве. - Не трать диски, - буркнул Камр. С минуту ничего не происходило, потом вдруг кусты раздвинулись, и верх по противоположному склону, прочь от людей, бросился карр. Два диска, а потом ещё два вонзились в землю рядом с ним, прежде чем он скрылся за гребнем соседнего холма. Тут же тарки увидели, что кусты колышутся, и поняли, что их окружают, а беглец всего лишь отвлекал на себя внимание. Спустя мгновение с двух сторон полетели дротики. Берн вдруг хватился за плечо и сел, прислонившись к стволу. Камр быстро выдернул из раны деревянный наконечник, но было уже поздно – яд начал разливаться по руке и туловищу. Смуглая кожа на глазах желтела, а потом чернела. - Прощай, капитан, - прошептал Берн сведёнными губами. Его глаза закрылись, дыхание замерло. Камр выпрямился. Над головой воткнулось в дерево два дротика, полностью утопив в коре заострённые концы. Не к месту он подумал, что это дерево теперь засохнет, но в это время на склоне справа от него показался карр. Он шёл не скрываясь, держа перед собой копьё и глядя прямо в глаза человеку. В его взгляде читались ярость и безумие. Камр подождал, пока он подойдёт поближе, а потом выстрелил почти в упор, держа дискомёт на уровне живота. Монстр согнулся и упал, обхватив себя лапами, а там, где между короткими толстыми пальцами просочилась тёмно-бурая кровь, трава моментально побурела и съёжилась. Но чудовище было не одно. Камра схватили сзади за шею и вырвали из рук оружие. Он ещё пытался сопротивляться, но его повалили наземь, связывая верёвкой из зеленоватых волокон, обжигающих кожу даже сквозь одежду. Потом между верёвками и телом просунули палку, но никуда не понесли, а оставили лежать рядом с трупом Берна. Краем глаза Камр видел, как чудовища привели и усадили недалеко от них двух своих раненых, как потом сделали носилки из веток и привязали к ним убитого кара. Всем этим занимались только двое из десяти не пострадавших монстров, остальные восемь сразу после схватки спустились в лощину, растворившись в начавших сгущаться сумерках. Камр скрипнул зубами – он понял, кого они пошли искать. Погоня настигла Аллорна и Лориэль на дороге, в сотне метров к югу от Лейнского моста. Спереди и сзади из темноты внезапно послышался свист, и восемь карров кинулись к людям с двух сторон. Один из монстров заломил руки девушке, остальные навалились на рыцаря, пытаясь не дать ему выхватить оружие. Им не повезло – краснокожий заранее надел железные перчатки, и один из нападавших отлетел к обочине с разбитым носом. Его товарищи замешкались, и человек вырвался. Меч, со звоном покинув ножны, описал красивый полукруг и замер перед своим хозяином, заблестев в слабом сумеречном свете звёзд. Карры отпрянули. Их план застать путников врасплох – не удался. Тогда они применили другую тактику. Отбежав на короткое расстояние – один тащил с собой пленницу – они стали забрасывать человека дротиками, предварительно вытерев их наконечники о траву; по-видимому, им хотелось взять живым этого сильного воина. Аллорн сделал единственное, что ему оставалось – побежал вперёд, прикрываясь щитом. Дротики несколько раз несильно ужалили его в ноги, но это остановило воина, и каррам пришлось снова отбегать – в ближнем бою у них не было шансов. Они бы, впрочем, легко ослабили своего противника, заставив погоняться за собой, но одно из чудовищ, то самое, что несло на себе принцессу, стало отставать. Лориэль будто поняла это – и снова забилась, вырываясь из цепких лап кара. Тот оглянулся – Аллорн был уже в двух шагах. Взвыв, монстр бросил добычу и припустил к своим, что-то вереща. Дротики полетели ещё гуще, и Аллорн понял, что сейчас не выдержит. - Беги! – крикнул он девушке. Лориэль на миг обернулась, прежде чем скрыться во тьме. - Прощай, - донеслось до рыцаря. И тогда он снова бросился вперёд, оттесняя врагов подальше от Лейнского моста, к которому направилась принцесса. Все его ноги уже были исколоты и кровоточили, яд всё сильнее затуманивал разум, сковывая движения – ему казалось, будто воздух стал плотнее воды, и он вот-вот захлебнётся им. Карры тоже заметили его состояние и перестали метать дротики, опасаясь, что слишком большая доза яда окажется смертельной. Они окружили его и стали тыкать древками копий, стараясь выбить меч. Особенно усердствовал карр с разбитым носом; он-то и попал наконец Аллорну по руке, а когда клинок отлетел в траву, первым бросился отнимать щит. Связав пленника по своему обычаю – просунув между верёвками палку – они понесли его обратно в холмы, не забыв прихватить и разбросанное оружие. Преследовать девушку, похоже, никто не собирался, но Аллорн уже не успел обрадоваться по этому поводу – он потерял сознание. Через полчаса Камр, лежащий связанным у костра, услышал шаги приближающегося отряда. Разочарованно он наблюдал, как вернувшиеся, все восемь, рассаживаются вокруг огня, бросив рядом с ним бесчувственное тело краснокожего. Глава 2 Глерод На вершине утёса, обрывающегося на восток тысячеметровой неприступной стеной, стоял Он. Он казался то бесформенным сгустком тумана, то огромной каплей синего газа; иногда его тело принимало правильные очертания, и тогда это был или огромный волк, или гигантский человек, или какая-то очень большая хищная птица. Но, кем бы ни было это существо, оно осматривало страну, лежащую перед ним, причём обычным, не магическим, а просто усиленным зрением. А здесь действительно было на что посмотреть. На четыре дня пути на восток, на пять дней пути на северо-восток и на много дней пути на юг лежала страна, похожая на один большой сад. Светлые сухие леса, цветущие луга и поля, которые не трогала соха земледельца, величавая гладь широкой реки, по берегам которой бродили непуганые охотником звери. В рощах фруктовых деревьев, чьи плоды были больше, вкуснее и обильнее лучших людских, блестели прозрачные ручьи с бобровыми запрудами. Дальше на восток пейзаж менялся – леса уступали место степям, а степи постепенно переходили в пустыню. На самой же границе степи и пустыни поднимались три невысокие гряды гор, вытянутые с севера на юг одна за другой, и у их западных подножий тоже виднелись небольшие лоскутки лесов. Что особенно бросалось в глаза, так это то, что все три гряды – и Северная, и Центральная, и Южная – были удивительно правильными, будто возведёнными чьими-то руками. Впрочем, это было не так далеко от истины. Но вовсе не красоты природы этой страны, ограниченной с запада и северо-запада вознёсшимся в поднебесье Становым хребтом, с юга – морем, а с востока – пустыней, искал взгляд Его, хотя Он и помнил, что сто двадцать лет назад здесь был только песок и растрескавшаяся от жара почва, а тех странных гор на востоке вообще не существовало. Он искал здесь совсем другое. И вот он нашёл. В месте, где в главную реку, протекающую в двух днях пути от Станового хребта к морю, впадал бурный поток, на берегу темнел плоский земляной конус, в несколько сотен метров диаметром. В двух днях пути к северу от него из зелени на берегу реки выглядывал ещё один такой же, но чуть поменьше, а к югу от первого, тоже в двух днях пути – целых два ещё больших, на одной и другой стороне реки. По черта существа на скале пробежало некое подобие улыбки. Оно стало изменяться, и вскоре на скале стоял высокий человек средних лет, с русой окладистой бородой, в длинном синем плаще. Он повернулся и пошёл на запад, шагая по воздуху и поднимаясь всё выше и выше, пока не превратился в маленькую чёрную точку на фоне сочно-голубого неба и розоватых облаков. Их несли на юго-запад. Через два дня, на рассвете, отряд карров вступил в мрачные Глеродские горы, страну, из которой они появлялись и в которую уходили. Ещё ни один из их пленников не возвращался, чтобы рассказать людям о центральных районах этой области. Тропа вилась по каменным осыпям, по-над ущельями, а иногда шла вдоль сплошных базальтовых стен, вдруг исчезая в тайном разломе. Среди хаоса глыб не было ни клочка земли, и даже лишайник не расцветал на валунах. Дороги назад не было: убежав, пленники заблудились бы в мёртвых лабиринтах. Жизнь была чужда этим первобытным скалам, родившимся вместе с планетой, да так и не поддавшимся натиску времени. До сих пор это был самый обширный горный район на Восточном материке. К вечеру тропа упёрлась в стену крепости, перегораживающей теснину между двумя неприступными скалами. Ворот не было, им спустили верёвочную лестницу, а пленных подняли, обвязав за пояс. Связанных людей ждала ночь на холодных сырых плитах крепостного двора. Выпив маслянистую жидкость из глиняных плошек, от которой в голове начинало шуметь, Аллорн и Камр провалились в сон без сновидений. Наутро их развязали. Пока карры собирались, тарк смазал себе и Аллорну ожоги от верёвок белой вязкой мазью. - Что это? – спросил рыцарь. - Масло из целебных трав. Хорошо нейтрализует каррский яд, но у меня это – последний запас. И Камр спрятал в одежде глиняный пузырёк с остатками мази. К ним подошёл рослый карр, почти на голову выше человека. На его шее болталась чёрная медаль с выбитым на ней эллипсом. - Крарророрроро, - гаркнул он, схватив Аллорна за шиворот и рывком подняв его на ноги. Камра он удостоил только чувствительным пинком. Их провели крепостным двором – ущельем между скалами, вытянутым с востока на запад метров на триста. То и дело они проходили мимо небольших пещер – наверное, складов и тюрем. У западной стены, в которой воротами служил круглый откатывающийся в нишу камень, к ним присоединился ещё десяток пленников, сородичей Камра, и они вскоре зашептались о чем-то на своём грубоватом языке, на слух Аллорна, не слишком сильно отличавшемся от рокотания карров. Минут через десять Камр всё же обратился к краснокожему на хаггардском: - Они из предгорий, все – жители одной деревни. Работали в поле, когда налетели эти, - он махнул рукой в сторону монстров. – Говорят, большой их отряд ушёл от деревни на юг, к наши крепостям. Боюсь я за своих. Заскрипели блоки, и камень ворот немного провернулся, открывая проход для одного человека. Впереди и позади дюжины пленных встало по четыре карра, и отряд гуськом двинулся вперёд. Разговоры смолкли – каждый думал о своём. Дорога петляла и петляла среди скал, иногда взбираясь на небольшие перевалы, а иногда спускаясь на дно ущелья, и тогда каменные громады совсем заслоняли небо, оставляя только маленький синий лоскут прямо над головой. Часто им навстречу попадались карры, в одиночку или по двое – по трое спешащие на восток, а к вечеру они нагнали группу таких же как они невольников, не более полутора десятков человек. Группы соединили, и теперь уже впереди и позади нестройной колонны шло по восемь чешуеголовых конвойных. Задние иногда пинали отстающих древками копий. Аллорн шёл в середине отряда. Когда стемнело и караван остановился на ночлег, напившись каррского тошнотворного бульона, они с Камром легли чуть поодаль от крестьян. Некоторое время оба молчали, прислушиваясь к ноющим сбитым ногам и всё ещё пекущим ожогам. Потом тарк спросил: - Как твои ноги? - Распухли, - ответил рыцарь, не шевелясь. Камр помолчал, потом ещё спросил: - Откуда ты? - С Западного материка, - сказал Аллорн, всё также не поворачивая головы; он слишком устал. – Я приплыл в Хаггард два года назад, чтобы служить Белому королю. - А теперь спасаешь его дочь от отцовского гнева. Аллорн промолчал. Тарк снова заговорил: - Король одумается. Дочь он простит, а вот тех, кто ей помогал и шёл ему наперекор – вряд ли. - Зачем же ты тогда помогаешь нам? Камр в ответ усмехнулся. - Я выполняю приказ. Я ведь служу не Белому королю, а князю тарков, властителю Лейноции. Высокая политика меня не интересует – лишь бы князь остался мной доволен. Теперь, правда, этому уже не бывать, - и южанин погрузился в свои мрачные мысли. Аллорн коротко взглянул на него и увидел, как резки стали морщины на его лбу. - Ладно, не думай об этом, - проговорил тогда он. – Расскажи лучше о себе. - Что обо мне рассказывать, - отозвался Камр. – Говори лучше ты. Как называется ваша страна? - Раулия, - ответил рыцарь. А народ – раулы. Я из восточной её части, из семи независимых графств. В центральных же районах все раульские властители – вассалы императора. Впрочем, там я не бывал. - А кто твой отец? Аллорн вдруг смолк, замявшись с ответом. - Он подарил мне меч, щит и шлем, - наконец буркнул он. Камр не стал настаивать, и вскоре они заснули. Утром снова была дорога. Отряд шёл то вверх, то вниз, всё время на запад, ночуя под открытым небом, и так всю неделю. На восьмое утро они взобрались на один особенно высокий перевал, и с седловины им открылась небольшая долина, озарённая рассветными лучами. Она представляла собой каменистую пустошь, и со скал, которые окружали её, вниз вела только одна дорога – от перевала. Но это не был тупик. Посреди долины возвышалась каменная арка, высотой сорок и шириной по меньшей мере двадцать метров. И пленники ужаснулись – в её проёме был виден другой мир, с кроваво-красным небом, бескрайней чёрной равниной и блистающим серым озером вдалеке, у которого виднелись иные горы, закрывавшие часть горизонта. От озера к арке вела дорога, по ней шёл отряд карров с копьями и овальными щитами. Вот он приблизился к арке, и люди увидели, как розовые воины один за другим ступают на камни долины; с каждым монстром, люди это чувствовали, в долину врывалась частичка чужой атмосферы, как через неприкрытую дверь. - Неужели они погонят нас туда? – сказал Камр. Какой-то юноша заплакал. Тем временем главный из их конвоя переговорил с начальником стражи перевала – а перевал охраняла почти сотня карров – и вернулся к своим. Раздалась команда; отряд начал спуск. Вскоре они подошли к арке. Люди сгрудились, не решаясь входить в неё; тогда их стали подгонять лёгкими уколами. Кто-то всё же решился, и за ним последовали остальные. Аллорн испытал такое чувство, будто прорвал тонкую материю или прошёл чрез слой воды. Потом на секунду ему стало трудно дышать, а лёгкие обжёг необычно густой, пряный воздух. Постепенно он привык к нему, хотя и находился всё время в полуодурманенном состоянии. Он оглянулся последний раз – в проёме арки голубели такие прозрачные голубые земные небеса. - Прощайте, - донёсся до него голос Камра. Вдруг что-то случилось. Будто круги пошли по картинке, и под сводом арки внезапно выгнулся прямо из воздуха шар. Вокруг него вспыхнуло пламя, и он с рёвом полетел над равниной, роняя искры. Было похоже, что клуб какого-то газа проник из долины в этот чуждый мир. Пленники с криком попадали, но карры быстро навели порядок, хотя и были, похоже, испуганы не меньше людей. - Говорят, когда один бог приходит в мир другого бога, его всегда охватывает пламя, - пробормотал один старик, и Аллорн едва разобрал его слова. Их погнали к озеру. Почву покрывала тёмно-синяя странная растительность, состоящая из мягких иголок. На пути им иногда попадались громадные грибы, высотой до пояса человеку, чёрные и с бурыми пятнами. Карры радостно переговаривались, метали дротики по грибам – они были дома. Люди же шли молча; да и о чём можно было теперь говорить? Вскоре по краям дороги стали попадаться домики-пирамидки. Из них выбегали дети, чтобы посмотреть на чудищ из другого мира. Некоторые бросали в людей камни. Потом дома стали попадаться ещё чаще, и они вступили в город. Их прогнали по широкой улице к берег озера; Аллорн взглянул на его металлическую гладь, и в его глазах заплясали белые блики, потому что в озере была не вода, а ртуть. Яд паром поднимался над его поверхностью к алым небесам без светила. - Мы здесь долго не протянем, - шепнул Камр, и рыцарь кивнул, соглашаясь. Он вошёл в храм у ртутного озера. Сейчас Он вновь был в образе человека, и вокруг его тела клубился огонь; служки разбегались, завидя его объятую пламенем фигуру. В центре храма на троне восседал бог. Он был в образе громадного карра, пяти метров ростом, вошедший же казался карликом в сравнении с ним; но оба они знали, кто из них действительно могущественнее. Они не нуждались в словах. Они не произносили тяжеловесных формул приветствия; им было достаточно взглянуть в глаза друг другу – и каждый уже знал, зачем пришёл первый и что ответил ему второй. И человек, окружённый пляшущими языками огня, повернулся и вышел, а за ним поднялся и вышел каррский бог. Пленников выстроили на площади перед пятидесятиметровой пирамидой храма. Справа тяжело вздымались волны ртутного озера, и некоторые люди уже начинали терять сознание. Аллорн стоял, с трудом преодолевая тошноту, безотрывно глядя на круглый вход в пирамиду – ему казалось, что спасение придёт оттуда. И вот камень ворот откатился. Из мрака вышел человек, и вокруг него бились огненные вихри. Вслед за ним из проёма возник пятиметровый карр. Мгновение они стояли рядом, оглядывая пленников. Потом – или Аллорну показалось – в течение мига огненный человек взглянул великану-карру в глаза и мгновенно отвёл взгляд. Великан что-то произнёс громовым голосом – от его баса некоторые пленники попадали, а конвойные в страхе преклонили колени. Огненный человек шагнул к строю людей, и пылающая рука протянулась к Аллорну. Не понимая, что делает, рыцарь взял её и сжал изо всей силы. Жизнь потекла из него, как вода, и он погрузился в горячечный бред. Ему виделось, как Камр бросается к нему, вытянув руки, а чёрные плиты площади неотвратимо приближаются. Потом он вдруг оказался где-то вверху, а храм и набережная плавно кружились под ним. Там, внизу, карры тащили едва шевелящихся пленников на вершину пирамиды, и оттуда бросали их в ртутное озеро, торжествующе рокоча, воздевая руки к кровавому своду, никогда не знавшему солнца. Глава 3 Повелители муравьёв Всю ночь после схватки в холмах Лориэль провела под мостом, сидя, обхватив колени руками. Чёрная вода у её ног едва слышно журчала. Она сидела так тихо, что несколько лягушек вылезли на камни прямо около неё, и под утро огласили округу радостным кваканьем. С рассветом над водой пополз слой тумана, но быстро улетучился под тёплыми лучами солнца. Лориэль наконец зашевелилась – лягушки с плеском попрыгали в реку. Она вышла из своего убежища и стала, не зная, куда идти: холмы теперь казались ей враждебными; река же была такой спокойной и безопасной. Тогда она поднялась на мост, обогнув грифона – слепо вперившегося на запад каменного стража; девушка был едва ли ему по колени. Лориэль дошла до середины моста и села на широкий парапет у его края. Ветер трепал синий плащ, бил его о камень. Тогда она откинула капюшон и распустила волосы; ветер живо занялся ими. С моста, выгнувшегося дугой над излучиной Лейны, открывался вид на Лицинские холмы. Они тянулись справа и слева от реки и скрывались за горизонтом. Река же, до этого тёкшая с востока на запад, здесь сворачивала на юг и исчезала из виду у подножий далёких гор. Лориэль знала, что это был Становой хребет. Если идти по дороге, вьющейся вдоль реки, то можно было попасть в Лейнскую долину – Лейноцию, страну тарков, лежащую между Глеродскими горами и скалами Станового хребта. Но в холмах шастали карры, и Лориэль наконец решила идти по восточному берегу, скрываясь в зарослях ивняка. Она со вздохом поднялась с парапета. Впереди ждала дорога. После трёх часов пути, когда голод и усталость стали невыносимы, она легла прямо в траву на полян у небольшого ручья и моментально заснула. Ей снился королевский дворец в Эоне, строгий отец, крылатые кентавры башенной стражи. Потом над её лицом склонилась огромная голова муравья, внимательно рассматривавшая её умными глазами и медленно двигавшая усиками. Один из усиков коснулся её щеки, и Лориэль внезапно поняла, что это уже не сон. Тогда она резко откатилась в сторону и приподнялась на локте. Муравей, видимо, не ожидавший ничего подобного, сделал шаг назад. Девушка поднялась на ноги – муравей продолжал настороженно следить за её манёврами; с виду обычный муравей, хотя величиной – с хорошего телёнка. Сзади что-то зашуршало. Она оглянулась – там был ещё один муравей. Тот, что стоял перед ней, вдруг развернулся и исчез в кустах; Девушка попробовала сделать шаг, но задний тотчас же издал какой-то свист, положив ей на плечо одну из своих передних лап. Лориэль увидела, что поверх его хитинового когтя надет ещё один, железный, заточенный на конце. Она решила лучше не сопротивляться. Ждать пришлось недолго: кусты снова раздвинулись, и на поляну выехал рыцарь верхом на необычно высоком белом скакуне. Его шлем ярко блестел в закатном солнце. Он спешился и галлантно поклонился принцессе, произнеся что-то на незнакомом мелодичном языке. Заметив, что она не понимает, он с улыбкой указал ей на своего коня. Лориэль подошла к нему, и рыцарь помог девушке взобраться в седло; он был настолько беспечен, что даже оставил своё длинное копьё вставленным в кожаный чехол на боку животного, а сам пошёл рядом, ведя коня под уздцы. Впрочем, вокруг них то и появлялось, то снова исчезало в устах около десятка муравьёв. У некоторых из них даже болтались на спинах щиты и короткие копья, и у всех на лапах имелись железные когти – так что о побеге нечего было и думать. После двух дней пути Лориэль уже не знала, кто она – пленница или желанная гостья. Муравьиный властитель (его звали Ациан) учился хаггардскому с невероятной скоростью, так что вскоре они уже разговаривали друг с другом, хотя его язык оставался ей непонятен. Ещё она заметила удивительную вещь: и муравьи, и странный рыцарь понимали друг друга, хотя и говорили на разных языках. Да и вели они себя не как подчинённые и повелитель, а скорее как старший и младшие братья. Она спросила его об этом, но ответил он непонятно: - Они и есть мои братья. А самый старший – мой дядя. Они подружились, и всю дорогу до гор непринуждённо болтали. Иногда они надолго останавливались; тогда Лориэль играла с двумя самыми младшими муравьями, – Ациан сказал, что им едва исполнилось по году. Ещё он всё время ужасался, как много она ест – сам он, как и муравьи, за день съедал не больше лепёшки размером с ладонь. Но вот к концу четвёртого дня пути странный отряд подошёл к Становому хребту. Отвесные скалы уходили ввысь, и лишь единственная тропка брала начало у их подножия и исчезала среди камней. Казалось, что эти пики – зубы гигантского дракона, прокусившего изнутри земную плоть: камни начинались сразу, без отрогов, предгорий и холмов. Это были молодые горы, гораздо моложе древнего Глерода, и они ещё не успели покрыться трещинами и осыпями. Лориэль помрачнела, увидев, куда её привезли. Ациан заметил это и остановил коня, молча взглянув на девушку. - Ты хочешь забрать меня туда? – наконец спросила она. Тогда он взял её за руку и горячо заговорил, глядя ей прямо в глаза: - Ты не пленница, и вольна сейчас уйти. Но я приглашаю тебя к себе на родину – будешь жить у нас, сколько пожелаешь. Моя страна – за этими скалами. Если не задерживаться в пути, мы будем там через четыре дня. - Хорошо, - сказала она, подумав. – Надеюсь, я не буду в тягость твоей семье. - Нисколько, - ответил он, улыбнувшись. Муравьи шустро заскользил по тропинке, вскоре исчезнув из виду. Ациан снова взял под уздцы коня, и они тронулись. За ними гуськом шествовала троица – дядя Ациана и два любимца Лориэли. На пятый день они вышли к серпантину, спускавшемуся с восточных склонов Станового хребта. На его вершине они сделали привал. Стоя на краю каменной площадки, Ациан показывал гостье свою страну. - Это река Люитсел, - говорил он, указывая на самую большую реку, текущую с севера на юг.- Она пересекает всю Лиинию и впадает в море. Раньше сразу за ней начиналась пустыня, но теперь, когда возведены первые яруса восточных гор… - Вы строите горы?! - Да. Видишь вдали три гряды? Скоро они совсем отделят нашу страну от пустыни, а потом мы двинемся дальше. - Как вам удалось так много сделать? - У нас было много времени. Те горы мы возводим уже девяносто девять лет. Лориэль подумала, что столько лет назад в Хаггарде правила ещё другая династия. - А что это за земляные пирамиды около реки? – вдруг спросила она, указывая рукой. - Это наши города. На севере, у гор – Солац, прямо напротив нас – Цулац, двойной на юге – Пидуац. Южнее его есть ещё два города, и на востоке, у новых гор – ещё три. - Вы очень многочисленны. Что вы за народ? И какому богу вы принадлежите? Ациан только пожал плечами. В это время они заметили, как снизу, от равнины, к ним поднимается огромная бабочка, сверкая радужными крыльями. Чем выше она поднималась, тем шире Лориэль открывала глаза: к ним приближалась девушка, и её тело облекал странным золотым нарядом слой света, рассыпавший искрящуюся пыльцу при каждом её движении; от этого её силуэт был нечётким, как смазанная картинка. Она ступила на камень площадки, сложив крылья за спиной. - Это моя сестра, Оциан, - сказал рыцарь. Они заговорили между собой на своём языке. Оциан взяла Лориэль за руку и, улыбаясь, произнесла несколько слов. Потом она попрощалась с братом и муравьями и улетела, осыпав их напоследок золотистой пыльцой. Лориэль восхищённо провожала её взглядом, а когда она скрылась из виду, спросила: - У вас все женщины такие? Ациан посмотрел на неё. - Ты красивее любой из наших девушек. Она не стала уточнять, что имела в виду совсем другое. Через два дня пути по прекрасной стране повелителей муравьёв они подъехали к Цулацу. Вся пирамида оказалась опоясана дорожками, по которым сновали взад-вперёд тысячи муравьёв, то пропадая, то снова появляясь из широких круглых, в рост человека, входов. В основании пирамиды через каждые сто метров зияли раскрытые ворота, и в одни из них вошёл их немногочисленный отряд. При ярком белом свете странных медных ламп, почти не дымящих, они двигались по уводящему вниз коридору, иногда встречая сородичей Ациана; муравьи же попадались на каждом шагу. К центру этого странного города путники подошли уже вчетвером: Лориэль со своими любимцами и Ациан. Остальные разбрелись по дороге, а скакуна рыцарь оставил муравью-коневоду ещё снаружи. Коридор привёл их к круглому, как и все здешние, входу. Но, в отличие от большинства других, этот был не просто занавешен цветной тканью, а закрыт деревянной дверью, легко откатывающейся в нишу стены. Сторожевой муравей с надетыми железными когтями впустил их, и принцесса увидела обширное помещение, из боковой стены которого под едва заметным уклоном уходили вниз три широких тоннеля с ровным гладким полом. По бокам каждого из них шло ещё по два круглых хода, соединённых с тоннелями в верхней части, но по этим ходам могли пройти только муравьи. С другой стороны помещения в полу зияло прямоугольное отверстие шахты, и над ней возвышалась лебёдка. На их глазах четверо муравьёв, суетившихся около неё, подняли из шахты большую шестиколёсную повозку. В этой повозке могло бы с комфортом разместиться человек двадцать. Она была отделана изнутри толстым мягким ковром, а вдоль высоких боковых бортиков тянулось по длинной широкой металлической пластине, натёртой до зеркального блеска. Муравьи заменили одну из пластин, слишком истончившуюся, а потом один из них залез в кресло в передней части повозки и нажал на специальный рычаг. Пластины разошлись в стороны. - Это тормоза, - пояснил Ациан. – Мы пускаем повозки вниз по туннелю, и, когда нужно остановиться, эти пластины прижимаются к стенкам Тем временем муравьи принялись проверять и смазывать колёса, а Ациан выбрал другую повозку из десятка таких же, стоящих у стены. Его братья подкатили повозку к центральному тоннелю. Крупный матёрый муравей подошёл к ним и наклонил голову в знак почтения. - Наш водитель, - представил его рыцарь. – Ну, садимся. Он откинул задний бортик и подсадил девушку, а потом залез сам, и за ним запрыгнули оба муравья. Водитель расположился в переднем кресле; механики втолкнули повозку в наклонный коридор, и она покатилась, медленно набирая скорость. Освещение вскоре исчезло, и водитель зажёг две лампы на переднем бортике. От пассажиров эти лампы отделяли два небольших зеркала, направлявших весь свет вперёд. Ациан нашёл в темноте руку Лориэль и проговорил: - Приляг, отдохни. Нам ехать несколько часов, так что лучше спи. Девушка быстро заснула под шорох колёс, и ей снились странные сны. Она проснулась от визга пластин, трущихся о каменные стены. Повозка неслась с такой сумасшедшей скоростью, что пластины стирались прямо на глазах; водитель изо всех сил налегал на рычаг, и это вскоре стало давать результаты – потолок перестал быть сплошной серой полосой, замелькали светильники, и повозка остановилась . Лориэль заметила, что туннель здесь был уже без уклона, а боковые ходы стали выше, так что по ним смог бы пройти человек. - Где мы? – спросила она. - Мы глубоко под землёй. Пойдём, сейчас нас поднимут к верхним ярусам. Они вылезли из повозки в один из боковых ходов, а водитель с несколькими другими подбежавшими к ним муравьями покатили повозку дальше по тоннелю. Вскоре спутники вышли к стволу шахты, и на деревянной площадке – лифте их подняли лебёдкой наверх. - Как же вы возвращаетесь обратно? – спросила девушка. - Параллельно этим есть ещё три тоннеля, в них уклон в другую сторону, - ответил рыцарь. Они вышли в огромный коридор, полный муравьёв и людей. Потолки и стены были обиты тканями, полы выложены плитами. На перекрёстках коридоров стояли статуи, занавеси на входах были вышиты всеми цветами радуги, а все стены были усеяны светильниками: белыми, синими, жёлтыми. - Пидуац, наша столица, - шепнул Ациан. Её поселили в богато обставленной комнате с круглой дверью и боковым ходом в жилище Би и Пи – муравьёв, приставленных Ацианом ухаживать за ней. Каждое утро – вернее, в то время, когда на поверхности начиналось утро – рыцарь приходил за девушкой, и они вчетвером бродили по Пидуацу – и по старому городу, и по новому, за рекой. Он показал ей сокровищницы, где золото и драгоценности лежали россыпями на полу сталактитовых пещер, подземные храмы, наполненные величественными пантеонами статуй, и волшебные гроты, чьи своды переливались разноцветными искрами кристаллических вкраплений в призрачном свете ламп. Но, в конце концов, подземная жизнь начала угнетать Лориэль, своды над головой давили, и однажды она сказала Ациану: - Знаешь, ваша столица великолепна, но я не могу жить под землёй. Я уже две недели не видела солнца, а мне это необходимо. Рыцарь посмотрел ей в глаза и ответил, улыбнувшись: - Меня тоже давно тянет на поверхность. Давай, завтра познакомлю тебя с моими родителями, а потом мы вдвоём отправимся на восточный берег Люитселы, туда, где мы строим горы, и я покажу тебе Великую пустыню. Утром они, как всегда, вышли вчетвером в коридор. Ациан и Лориэль шли впереди, держась за руки, а Пи и Би трусили следом. - Ациан, - спросила девушка. – Почему у Вас почти нет женщин? За всё время я видела только две или три девушки-бабочки, и ни одной достаточно взрослой. Да и стариков я не замечала. - Мы не стареем. Мне, например, пятьдесят лет. А женщин у нас правда мало – по одной на десять мужчин; муравьёв же – по два-три десятка на человека. Девушки не любят подземелий и почти всё время летают. Когда же приходит их время выходить замуж, они спускаются со своим избранником на глубинные яруса и уже никогда не поднимаются на поверхность. Они живут там около ста лет, а когда умирают, мужья хоронят их в огненных глубинах, а затем снова выходят наверх. И мужчины, и муравьи бессмертны, если только их не убьёт враг или болезнь. - Боже мой, как же они могут отказываться от неба, солнца, ветра? - Это их судьба. Нам тоже очень жаль их. Они спустились по нескольким стволам шахт на такую глубину, где уже начинал чувствоваться жар земли, и пошли по круглому коридору, стены, пол и потолок которого были обиты толстыми мягкими коврами. У одной из дверей, идущих вдоль правой стены, они остановились, и вооружённый страж-муравей впустил их внутрь. Они вошли в длинный коридор, вдоль стен которого на двухъярусных стеллажах покоились огромные полупрозрачные яйца. Почти во всех сквозь тонкую скорлупу были видны зародыши муравьёв, но в некоторых Лориэль с ужасом увидела младенцев. Дверь в дальнем конце коридора открылась, и к ним навстречу шагнул мужчина, очень похожий на Ациана, и на первый взгляд такой же молодой. - Мой отец, - шепнул рыцарь. Мужчина жестом пригласил их за собой. Девушка с трепетом переступила порог комнаты, в которой плавал клоками жаркий туман. Посереди небольшой залы стояло ложе, закрытое балдахином, и Ациан, что-то проговорив на своём языке, подошёл к нему и отдёрнул полог. С розоватых подушек на Лориэль смотрело женское лицо, и прямо от него начиналось жирное белое тулово, лишённое каких-либо конечностей. Оно зашевелилось, издало булькающий звук, и девушка не выдержала – в глазах у неё потемнело, и она рухнула без чувств на тёплый каменный пол. Глава 4 Хед, князь богов Аллорн проснулся на широком мягком ложе. У изголовья лежало его оружие и одежда; в очаге потрескивал огонь, распространявший волны тепла и света по всей небольшой пещере. Рыцарь встал и оделся. Он не чувствовал ни усталости, ни боли, которые преследовали его последние недели. Рядом с кроватью стоял накрытый стол, с жареной бараньей ногой и бутылью ароматного тёрпкого вина. Он поел, потом походил по полутёмной пещере, но никто так и не появился. Тогда он нацепил на себя оружие, погрелся напоследок у пышущего жаром очага и пошёл к выходу – единственной в комнате большой дубовой двери. На ней не было запоров – он толкнул её и вышел. Он стоял на площадке на вершине высоченной скалы, и внизу простирались до горизонта заснеженные хребты Глеродских гор. Пути вниз не было, и Аллорн вернулся в пещеру, плотно притворив за собой дверь. Но теперь он был уже не один. У очага стоял невысокий пожилой человек с сединой в окладистой бороде. Его серые одежды сливались с полумраком пещеры. - Кто ты? – спросил рыцарь. - Бог. - Чего ты хочешь от меня? Человек шагнул к нему и взял его за руку. Аллорн снова, как тогда, в городе карров, ощутил, как силы оставляют его, а затем будто яростная волна жизни захлестнула его с головой, и границы сознания раздвинулись и исчезли. Теперь он знал многое, что ранее было недоступно для его понимания. Они вышли из пещеры на площадку, на ослепительно-яркое полуденное солнце. - Это гора Трар. Я люблю отдыхать здесь, - услышал Аллорн голос внутри себя. – Пойдём. И человек сделал шаг со скалы, увлекая за собой раула. Они понеслись над искрящимися алмазами снеговых вершин на крыльях ветров, и Аллорн задрожал, видя, на какой они высоте. - Не бойся, - снова услышал он. – Ведь я – Хед, верховный князь всех земных божеств. Что может повредить тебе, держащему мою руку? За пять минут они покрыли больше сотни километров, и вот внизу открылись хляби Гиблых болот, открылись – и миновали, сменившись полосой чёрных дюн, протянувшихся глубоко внутрь материка от морского побережья. Человек и бог спустились на одну из них, в центральной их части. Аллорн нагнулся и набрал в руку горсть крупного чёрного песка, просеяв его между пальцев. - Раньше они назывались Зелёными холмами, здесь росли травы, цветы и деревья, а на вершинах холмов каждый вечер расцветали огнецветы, родившиеся в руках эльфов, - сказал Хед. - Что же случилось потом? – спросил Аллорн. - Не важно, - ответил бог, и рыцарь заметил мимолётную тень скорби на его лице. – Я привёл тебя сюда не за этим. Они побрели между хранящими вечное молчание холмами песка, иногда увязая в нём по щиколотки. Но это не мешало им. - Ты нужен мне, чтобы совершить то, чего я не могу сделать. - Что же именно? - Ты должен вернуть принцессу Лориэль в Хаггард. Аллорн долго молчал, прежде чем спросить: - Но для чего вам нужно вмешиваться в дела этого правящего дома? - Мне нет дела до их семейных дрязг. Но мне нужно, чтобы она покинула страну, которая дала ей приют, - услышал в ответ рыцарь. – Та страна – территория других божеств. Они вторглись на нашу планету без спроса, а теперь, когда там обосновались чужие для нашего мира существа, мне нет доступа на их территорию. В конце концов, мы, боги, гораздо больше зависим от собственных созданий, чем они от нас. Казалось, что в голосе Хеда не звучит ничего, кроме спокойствия. - Это страна тарков? - Нет, другая страна. Я расскажу тебе о ней. - Но что случится, когда принцесса Лориэль вернётся домой? Хед некоторое время помолчал, прежде чем ответить, как будто взвешивал слова: - Лориэль – не обычная девушка. И дело не в том, что она принцесса. Раз в тысячелетие рождается женщина, способная вступить в брак с богом и родить ему ребёнка. И принцесса Хаггарда – именно такая. Аллорн сдвинул брови. Теперь он упрямо смотрел себе под ноги, и слова князя богов почти не доходили до его сознания. - Конечно, муравьиный бог не оставит так просто свою добычу. Он привязал Лориэль к своему народу – она влюбилась в одного из повелителей муравьёв. Поэтому мне понадобился именно ты. Я знаю, какие чувства вы с ней испытывали друг к другу перед тем, как расстаться. Только ты сможешь её вернуть из-за Станового хребта. А вот что будет потом… Почти механически Аллорн спросил: - И что будет потом? - Война. Разразится война. Ужаснейшая, равной которой не было за всю историю Восточного материка. Большинство смертных будут думать, что это война добра со злом, но на самом деле это будет война за Лориэль. Спутники поднялись на вершину последней дюны. Рыцарь увидел лес, тропу, уводящую на север, и представил, как горят мирные деревни, как гибнут под ударами клинков белокожие женщины и дети. Он понял, какой страшный груз лёг теперь на его плечи – не только спасти любимую ради другого, пусть хоть и бога, но к тому же стать причиной бедствий огромного количества людей. - Я провожу тебя до распаханных полей, а дальше ты пойдёшь один, - услышал он голос Хеда. Они стали спускаться к краю плодородной почвы. Аллорн вышел из леса на окраину деревни. Ощущение полноты ясности сознания не оставляло его, и встреченные им крестьяне склонились в земном поклоне, а юродивый лёг на землю и твердил: - Свет, свет от его лица! Он видел бога, бог говорил с ним! Бабка у крайнего дома часто-часто закивала головой, когда рыцарь подошёл к ней, чтобы попросить немного еды. - Проходи, проходи в дом, - забормотала она. Он вошёл, и крестьянка поставила перед ним глиняную чашку с кашей. Пока он ел, на улице сгущались сумерки. Он только закончил трапезу, когда в комнату вошли трое воинов с двойными гербами на щитах: орлом белого короля и дубом лесного герцога. Они нерешительно замялись у входа. Тогда Аллорн встал и проговорил: - Я в вашем распоряжении. Его отвели на холм, окружённый частоколом из заострённых брёвен, в дом местного тиуна. Однако там его ожидал сам маркграф, владетель всего юго-западного Хаггарда, бывший в этих местах проездом. Он пригласил рыцаря сесть. - Здравствуй, сэр Аллорн, - удивлённо проговорил маркграф, внимательно рассматривая собеседника. – Как ты попал сюда? - Я бежал из Глеродских гор. - Хм, - маркграф немного откинулся назад на своей лавке. – Никто ещё не переходил Гиблых болот. - Со мной были боги, - просто ответил ему рыцарь. Его собеседник ещё раз хмыкнул, а затем поднял левую руку, и к нему подбежал паж со свитком. - Эту бумагу мне прислал наш сюзерен, Галиэн второй Гневный, король Хаггарда и владетель Эона. В ней он требует, если его дочь и рыцарь Аллорн, раул из-за моря, окажутся на пограничных территориях, схватить их и выдать ему. - Я и так сейчас отправляюсь к королю, ни от кого не прячась. - А где Лориэль Эонская? - Она захвачена пришельцами из-за Станового хребта, и надо снарядить экспедицию, чтобы её вызволить. Поэтому мне нужно получить прощение белого короля, и для неё, и для себя. Маркграф встал и медленно прошёлся по комнате. - Что ж, - сказал он. – Я дам тебе коня и свободный путь до самой Лаллы. Но знай, что в Городе Четырёх Мостов тебя сразу же схватят. - Я благодарен вам, и принцесса Хаггарда тоже не забудет вас. - Не за что, мой друг. Из всего Эонского двора лишь ты служил королю, а не себе, и мне искренне жаль, что тебя втянули в семейные интриги. Спокойной ночи. Маркграф слегка кивнул рыцарю и вышел. Паж молча повёл Аллорна в отведённую ему спальню. Глава 5. Декабрь 127-го года. Воля короля От Города Четырёх Мостов он ехал под конвоем дюжины гвардейцев. Они не спешили, и Аллорн смотрел по сторона, вспоминая, как по этой же дороге два года назад он направлялся в ту же сторону, ещё никому не известный, в надежде найти службу себе и своему мечу. В окрестностях попадалось множество деревень и придорожных трактиров – их гвардейцы старались не пропускать. Тракт вёл их вдоль величавой Лаллы, виднеющейся порой справа с подъёмов и высоких мостов через её притоки. На её глади встречалось всё больше парусов, а рощи по берегам сменялись садами. В Эон они прибыли на пятый день. Их уже ждали, и один из башенных стражей, тяжело взмахнув крыльями, поднялся в воздух и полетел ко дворцу. Галиэн тотчас приказал привести пленника к себе. Аллорна провели в зал для аудиенций. Уже это было хорошим знаком, иначе его бы бросили в каземат, где за стеной пустовала пыточная камера. Оттуда он бы уже не вышел живым – король любил сам заниматься своими пленниками. Галиэн II-й Гневный вошёл в зал быстрым широким шагом, так что голубая бархатная мантия, отороченная соболем, развевалась за его спиной. Его умные жестокие глаза сверкали из-под седых бровей, а голову венчала восьмизубая корона. Гвардейцы стали на одно колено, салютуя тонкими длинными мечами; перья на их шлемах заколыхались. - Говори, где Лориэль? – бросил король, став напротив краснокожего и презрительно отвернув голову. - Лучше сядьте, мой рассказ будет долгим, - спокойно ответил Аллорн. Королю тотчас поставили небольшой переносной трон. Пока рыцарь говорил, рука короля нервно теребила край плаща, зацепившегося за подлокотник из слоновой кости. Аллорн не утаил от короля ничего, кроме некоторых слов Хеда и своей беседы с маркграфом. - Ты знаешь, что тебя ждёт, если ты лжёшь? – спросил Галиэн, и гвардейцы побледнели, услышав эти слова. - Да, - ответил Аллорн дрогнувшим голосом. - Ведите его в башню. Краснокожего схватили подруки и поволокли, хотя он не собирался сопротивляться. Король пошёл следом. Его притащили в центральную башню. Сложенная из белого камня, она возвышалась над городом на высоту больше тридцати метров. В верхнем её этаже была расположена обсерватория с огромным телескопом, в центральных – библиотеки и лаборатории известных далеко за пределами Хаггарда магов, в нижних – казармы и арсеналы. В подвалах же сам король с несколькими учёными ставили опыты над людьми. Именно отсюда вышли первые башенные стражи, именно здесь маг Альдэос выращивал и заключал в стеклянные шары боевые молнии. По широким ступеням они спустились в нижний ярус подвала. Аллорна привязали к металлическому стулу, ножки которого были вмурованы в пол. Галиэн дал ему понюхать порошка из трав, затем влил ему в рот обжигающую светящуюся жидкость. Альдэос укрепил перед лицом пленника хрустальный шар, так, чтобы он находился как раз напротив его губ. - Говори! – снова приказал король. Наверху догорел закат, когда Аллорн наконец кончил повторять то же самое, что уже рассказывал во дворце. На этот раз он сообщил и о своём разговоре с маркграфом, но по-прежнему ни словом не обмолвился о том, почему Лориэль так важна для Хеда. Шар перед лицом рыцаря затуманился жёлтой дымкой. - Он что, лжёт? – удивлённо воскликнул король. – Это же невозможно после всего того, что я ему дал. - Нет, ваше величество, - проговорил Альдэос, с немалым изумлением разглядывая хрусталь. – Он говорит правду, но скрывает что-то важное. Даже, наверное, самое важное из того, что он знает. Но, боюсь, что эту тайну он не поведает нам даже под пытками. Видите? Дымка стелется вдоль стенок шара. Ему сомкнули уста, и так, что никакой маг не сможет их открыть. Ну, да не удивительно, ведь он всё-таки имел дело с князем богов. - Касается ли эта тайна Лориэль? – резко спросил Галиэн, немного встряхнув начавшего уже отключаться Аллорна. - Не стоит даже пытаться. Мы можем только убить его, но секрета всё равно не узнаем. - Хорошо. Тогда спросим так: действительно ли ты собираешься возвращать Лориэль в Эон? Аллорн кивнул. - А она хочет этого? - Я должен её убедить, - тихо пробормотал рыцарь. - В каземат его. Утром я решу, что с ним делать. Во сне к рыцарю пришёл и сел у изголовья Хед. - Завтра тебя отпустят, раздался его голос, хотя он не размыкал губ. – Поедешь по северо-западной дороге, заночуешь в деревне у моста. Оттуда поднимешься на север вдоль реки – на опушке леса тебя будут ждать. - Как я узнаю их? - Ты узнаешь их. В замке заскрипел ключ, и Хед растворился в воздухе. В камеру вошли гвардейцы. - Сэр Аллорн, вас ждёт король, - сказал один из них. Рыцаря проводили всё в тот же зал для аудиенций. Теперь здесь толпились придворные, и почти всех Аллорн знал со времён своей службы. Галиэн Гневный восседал на высоком троне, его мантия отливала золотом, а в корону были вделаны драгоценные камни. Справа от него на ступеньках сидел Альдэос, слева от трона на полу полулежал начальник башенной стражи, сложив серые крылья на крупе. Король поднял руку. - Итак, я объявляю свою волю. Я дарю прощение своей дочери Лориэли Эонской, дерзнувшей восстать против меня, и снова возвращаю ей право наследовать престол Хаггарда, как моему единственному ребёнку. В зале зашептались. Аллорн краем глаза заметил злобный взгляд лысого вельможи, стоявшего ближе всех к трону – именно он стремился поссорить королевскую семью. - Заморский рыцарь, ты поскачешь на юг и освободишь мою дочь из лап тех ужасных монстров, - продолжал между тем Галиэн. – С тобой поедут де Лапиталь и де Тремуай. Во время мятежа первого из них Аллорн оглушил ударом меча по забралу, а под вторым убил лошадь. Оба они были гвардейскими лейтенантами. Паж понёс краснокожему его меч, и Галиэн, сойдя с трона, сам подал его. - Иди! – приказал он. Аллорн преклонил колено и вышел из зала. Знакомые хлопали его по плечам, желая удачи, а некоторые отворачивались, и таких было большинство. В коридоре его догнали лейтенанты. Оба – на голову ниже его, с пышными усами, в синих парадных мундирах гвардейцев, они выглядели рядом с Аллорном расфуфыренными петушками. Он молча стоял и смотрел на них. - Я думаю, нам нужно подружиться, - сказал Тремуай, приглаживая левой ладонью усы, а правую протягивая рыцарю. Лапиталь стоял в стороне, сложив руки за спиной. Раул посмотрел поверх их голов вдаль и проговорил: - Нет, господа, давайте оставим всё как есть. Потом повернулся и пошёл прочь. Через час всадник промчался галопом через крепостной двор, а за ним едва поспевали двое гвардейцев. Подковы звонко процокали по городской мостовой. Лейтенанты догнали его только в деревне. Они заваливались во все хаты подряд и спрашивали, где краснокожий, пока в самой последней им не ответили, что он уже спит. Лапиталь сразу потребовал еды, Тремуай же с трудом разместил коней в небольшом коровнике и только после этого зашёл в горницу. Лапиталь спросил, пододвинув к нему тарелку: - Ну что? - Его конь совсем запаленный. Он не сможет завтра ехать. Лапиталь покачал головой. - У крестьян одни клячи, - добавил Тремуай. Они легли спать, а утром Лапиталь вбежал с проклятиями в хату, поминая всех богов, каких знал. - Увёл! Увёл, паршивая тварь! – орал он. - Что, что случилось? - Краснокожий увёл моего коня! Аллорн въехал в лес, под своды переплетённых голых ветвей, по толстому шелестящему ковру листьев. Было холодно – он продрог в своём камзоле, а шлейф кольчуги на шлеме неприятно прикасался к шее в такт шагам коня. Однако находиться здесь, на границе, без доспеха было опасно. Вдруг откуда-то сбоку раздался свист. Рыцарь остановился, оглядываясь, но с другой стороны послышался шелест, и тогда он поднял коня на дыбы, заставив его кружиться на месте, а сам заученным движением обнажил меч. Из кустов к нему шагнул широкоплечий детина, звякнув кольчугой, свисающей до колен. В его руке сверкнул длинный кривой ятаган. С другой стороны с земли поднялся человечек, едва достававший головой до стремени, и по рогатому шлему Аллорн тотчас узнал в нём гнома. Тот был вооружён гизармой – огромным боевым топором, который даже просто поднять сумел бы не всякий воин. Аллорн оглянулся – из-за дерева вышел третий член этой странной компании: среднего роста человек, светлокожий, зеленоглазый, с каштановым чубом, выбивавшемся из-под поднятого забрала, он держал перед собой натянутый лук, а за его спиной болтался полный колчан и висело остриём вверх короткое копьё. Правильность черт выдавала в нём аллана – уроженца морского побережья. Его предки испокон веков жили в устье Лаллы. - Назови имя пославшего тебя сюда! – крикнул аллан. - Меня направил Хед! – ответил Аллорн, продолжая крутиться на месте. Копыта коня расшвыривали листья и взбугривали почву. Лучник помедлил, услышав такой ответ. - Где расположена Лииния? – спросил он снова. - На юго-востоке, за Становым хребтом, - проговорил рыцарь уже спокойнее, умеряя бешеные прыжки коня. Троица опустила оружие. Аллорн спешился и представился, слегка поклонившись. - Туор, - в свою очередь назвался стрелок, пряча лук в чехол на спине. - Гроин, - буркнул гном, закидывая гизарму на плечо. Третий их спутник молча снял круглый шлем, охваченный снизу серебряным кольцом, и пригладил жёсткую зеленоватую шерсть на голове. Аллорн разглядел острые подвижные орочьи уши, узкие раскосые глаза на маленьком жёлтом лице. - Шаграт, - сказал гоблин, со звоном вгоняя ятаган в ножны. По его лицу пробежала неровная улыбка, обнажив на мгновение острые кривые зубы. – К твоим услугам, человече. - Ну что ж, господа, – решил наконец взять ситуацию под контроль Аллорн. – Раз вы все в курсе, для чего нас собрали, я беру на себя командование. Следуйте за мной! - Сначала предлагаю сменить скакуна, - с еле заметной усмешкой проговорил орк. – Эв! Где-то сзади послышался шелест, и конь рыцаря тот час сбесился. Раул не смог его удержать – он умчался в лес, издавая дикое ржание. Тогда Аллорн обернулся: из кустов на тропу вышли и стали четыре огромных волка. - Я думаю, мы тронемся завтра, - прорычал самый большой из них, со шрамом на левом плече. Тогда Аллорн всё-таки удивился про себя тому, что теперь действительно уже не может ничему удивиться. Глава 6 Лииния Утром следующего дня де Тремуай и де Лапиталь, пробиравшиеся на север в напрасных поисках сквозь внезапно густо пошедший снег, увидели, как мимо них мелькнули четыре серые тени. - Волки, - шепнул Лапиталь. - Мне показалось, или на них действительно кто-то сидел? – спросил друга Тремуай. - Показалось, - после некоторого молчания ответил ему Лапиталь. – Поворачиваем назад, его уже бесполезно искать. Отряд Аллорна мчался на юг, бесшумный и быстрый, как ветер. Уже к вечеру они достигли Эона, где заночевали недалеко от предместий в какой-то роще. Рано утром, ещё до начала рассвета, часовой на мосту через Лаллу шарахнулся от возникших из тьмы четырёх странных всадников. Товарищи потом долго потешались над его рассказами о кентаврах с волчьими головами. А отряд уходил всё дальше на юг, почти не скрываясь – его всё равно бы никто не смог догнать. Через два дня они достигли Лицинских холмов. Здесь снега ещё не было, и варги – так называла себя стая Эва – трусили между тёмно-рыжими склонами, свесив языки, но не от усталости, а просто они всегда бегали с открытыми пастями. Они обогнули очередной холм, когда перед ними внезапно предстала картина боя: пятеро тарков отчаянно отстреливались от наседавших на них двух десятков карров. Три чудища уже валялись, зарывшись мордами в листья. Всадники рванулись вперёд, как ураган, мгновенно разметав толпу нападающих. Туор спрыгнул с волка и побежал к вершине холма, на ходу выпуская стрелу за стрелой – ни одна не пролетела мимо цели. Варги сбивали монстров с ног, а человек, орк и гном довершали дело взмахом оружия. Через три минуты из нападавших в живых оставался только один. Шаграт поднял над ним ятаган, как вдруг тот заверещал, и в этом потоке звуков люди с удивлением начали узнавать отдельные хаггардские слова. - Так ты знаешь наш язык? – спросил Аллорн. – Ну-ка, скажи мне, ты знаешь о союзе богов против угрозы с востока? Карр энергично закивал, хотя из его речи было не ясно, понял ли он слова рыцаря. Из его визгливого лопотания победители разобрали примерно следующее: - Великий заключил союз с богом, у которого голова муравья. Теперь карры должны вторгаться в земли людей, хотя у них здесь всё – яд, и ничего не годится в пищу. Каррам не нужна эта планета, они не могут тут жить. Если находиться здесь месяц, то начинаются болезни, и можно даже умереть. - Вот как, - усмехнулся Аллорн. – Так вам тоже у нас несладко приходится. А великий – это ваш бог, что ли? Карр уставился на рыцаря выпуклыми стеклянными глазами и как заведённый принялся повторять: - Да, Великий, да, Великий! Великий! Да, да! Тогда Шаграт, которому это всё уже надоело, рубанул с плеча, и голова монстра покатилась под ноги краснокожему. Тем временем к ним подошли спасённые – трое впереди, а один следом, неся на руках тело погибшего товарища. Когда нёсший поднял голову, раул узнал в нём изрядно похудевшего Камра. - Приветствую тебя, красный воин! – произнёс тот. – Спасибо тебе. Увы, каждый раз, как меня сталкивает с тобой судьба, я кого-нибудь теряю. Прошлый раз – друга, теперь – брата. Камр положил погибшего на землю, и они пожали друг другу руки. Тарки быстро связали из плащей носилки для своего несчастного товарища. Напоследок Аллорн спросил Камра: - Как тебе удалось освободиться? - Я бежал, - ответил тот и закатал рукав. На его левом предплечье чернела незаживающая язва. - Возьми это, - Гроин вдруг протянул ему какую-то коробочку. – Это очень хорошая мазь. Камр взял, недоверчиво усмехнувшись, и быстро зашагал вслед сородичам. - Счастливого пути! – крикнул вслед удаляющимся фигуркам Туор. Тарки скрылись за холмами; отряд всадников на варгах сорвался с места и потерялся среди склонов. Они продолжили путь на юго-восток. Четвёртую ночь отряд провел у подножия Станового хребта. Варги, тихо рыча, делили невдалеке какую-то дичь. Они общались с двуногими редко – лишь по необходимости, да и то в основном с Шагратом. Какое-то чутьё вело их вперёд; никто не сомневался, что их направляет Хед. Два человека, орк и гном сидели около костра, бросавшего искры высоко к звёздам. Слева над ними нависали чёрные тени скал, справа простирались бесконечные холмы, и одинокий костёр казался такой же искоркой в безбрежной пустыне ночи. Путники вели неторопливую беседу, изредка умолкая. - Туор, ты служил белому королю? – спросил Аллорн. - Я был стрелком на северо-восточной границе. Воевал с такими, как Шаграт. Орк пошевелился и заметил как бы между прочим: - Я сам два раза штурмовал вашу заставу. - А не ты ли руководил налётом на восточные пещеры в позапрошлом году? – встрял в разговор гном. - Я, - признался гоблин. – Я один из лучших тысячников у генерала Горбага, - добавил он с гордостью, но тут же осёкся, вспомнив, с кем разговаривает. - Так ты тысячник? – удивился Аллорн. - Да. Видишь серебряный обруч на шлеме? – и Шаграт протянул его к свету. – У десятников они железные, у сотников – медные, а у генералов – золотые. - То-то я смотрю, что лицо твоё мне знакомо, - продолжал гнуть своё Гроин. – А меня из-за твоего налёта выгнали из клана. - За что? - Я стоял на посту, когда меня оглушили. Последним, кого я видел тогда, был ты, Шаграт. А после битвы я не смог никому доказать, что не спал в момент нападения. - Я тогда лично снял парочку часовых, - хвастливо заявил орк. - А я лично застрелил двух ваших сотников во время последнего штурма заставы, - встрял Туор. После этого над костром повисло неловкое молчание. Разговор больше не возобновлялся, и лишь через полчаса, уже засыпая, раул услышал бормотание гнома: - Неисповедимы думы Хеда. Для нас, смертных, он непознаваем. Через два дня они увидели Лиинию с того же самого места, откуда её месяц назад рассматривала принцесса Лориэль. У всех четверых невольно вырвались восхищённые восклицания. Даже Эв пробормотал себе под нос: - Какая прекрасная страна! А сколько там должно быть дичи! Действительно, поздняя Лицинская осень не проникла сюда из-за скал, и равнина у их ног оставалась такой же ярко-зелёной, перечерченной серебряными лентами рек. Даже на той высоте, на которой они сейчас находились, чувствовалось, как сильно потеплел воздух. Ещё они заметили удивительных сияющих птиц, порхающих кое-где небольшими стайками. Одна из них вдруг отделилась от своих подруг и понеслась в их сторону, быстро набирая высоту. В воздухе за ней оставался золотистый мерцающий след. - Это девушка, - сказал вдруг Туор, самый зоркий из всей четвёрки. Огромная бабочка поднялась над ними и приземлилась на самом краю каменной площадки. Варги зарычали и отступили, пригнув лобастые головы. Тогда Аллорн спрыгнул на землю и подошёл к этому чуду, спустившемуся с небес. - Кто ты, дева? – спросил он. К его удивлению, она ответила ему на чистом хаггардском: - Я Оциан. А вы тоже из тех странных земель, что лежат за горами? Путники переглянулись. Краснокожий проговорил: - Да, мы пришли из-за хребта. Мы ищем одну девушку, нашу принцессу. Её зовут Лориэль Эонская. - Я знаю её. Пойдёмте со мной! Оциан вспорхнула и, сделав круг над всадниками, полетела вниз. Она вела их по серпантину, часто возвращаясь и кружа над всадниками, словно подгоняя. Так они спускались до вечера. На привале Туор и Шаграт долго расспрашивали крылатую девушку о её стране. Аллорн же только спросил: - Как себя чувствует Лориэль? - О, прекрасно. Мой брат влюблён в неё. Он приказал самым умелым муравьям сделать её статую. Путники долго не могли уснуть, любуясь прекрасными цветами и деревьями, росшими здесь, пробуя чудесные плоды. Варги же вернулись только под утро, и Эв сказал по секрету орку: - Так много я не ел с самого рождения! Их переправляли через центральную реку на широком плоту из толстых брёвен. Варги жались к середине парома, угрюмо посматривая на воду, а Шаграт развлекался тем, что обрызгивал Эва. В конце концов тому это надоело, и он сбросил шутника за борт; орк чуть не утонул – он не умел плавать. Туор с Оциан над чём-то смеялись, устроившись в отдалении; Аллорн прохаживался по крайнему бревну, сталкивая носком сапога в воду мусор с палубы. К нему подошёл мокрый Шаграт, отряхиваясь, как собака, и шепнул с улыбкой: - А работёнка оказалась легче, чем я ожидал! - Может быть, - коротко ответил раул. - Ну, командир, не грусти, а то станешь как он, - и орк показал на гнома, меланхолично глядящего на бегущую воду. Противоположный берег приближался, и уже стали видны несколько шатров и шалашей на поляне, отделённой от реки широким чистым пляжем с явно насыпным песком. - Она должна быть там, - сказал Шаграт. – Да вон же она! Не будь я орком, если это не принцесса! Аллорн тоже увидел среди двух десятков муравьёв и нескольких разряженных мужчин девушку в синем плаще и голубом платье. Она махнула ему рукой, и он радостно улыбнулся, узнавая Лориэль. Тем временем Оциан вдруг взлетела, направившись к берегу, быстро-быстро махая крыльями. Рыцарь же заметил, что у Туора обе ладони в золотой пыльце. - А сколько перхоти с неё сыпется! – хихикнул Шаграт. Аллан смущённо отвернулся. Паром ткнулся в песок, покачнувшись на волнах, и Аллорн подумал, что их миссия выполнена. Когда спустя час он ехал с принцессой по берегу Люитсел, он уже не был так уверен в этом. - Удивительная страна, - говорила Лориэль. – Ты знаешь, все их девушки намного прекраснее наших, а Ациан объявил меня королевой красоты. Мою статую уже отвезли в Пидуац. Когда же я проговорилась, что люблю купаться, специально для этого пляжа с моря доставили сюда песок. - Знаешь, я согласен с ним, - сказал краснокожий. А потом пробормотал себе под нос. – Хотя есть у него одна причина… Принцесса посмотрела поверх раула, улыбаясь, и добавила: - Он сделал мне предложение. Аллорн сжал зубы, по его щекам заходили желваки. С трудом пересилив себя, он проговорил: - Король будет против. По лицу Лориэль пробежала тень, но не от того, что он ей возразил: она вдруг вспомнила, во что превращаются женщины повелителей муравьёв. - Поехали обратно, - бросила она, трогая поводья, и пустила лошадь вскачь. Хмурый волк Аллорна затрусил следом. Ночью в палатке Аллорн рассказал спутникам о разговоре с принцессой. -Тут нечего рассусоливать. Берём её в охапку и делаем ноги! - заявил Шаграт. - Мы у них в стране. Если не попадёмся по пути к скалам, нас перехватят на перевале. - Есть другой путь, - заметил Туор. – На восток, через пустыню. Нужно только держаться подальше от их самопальных гор. - Нельзя находиться на открытом пространстве, - возразил гном. – Там нас точно схватят. - Пусть сначала догонят варг! – огрызнулся Шаграт. - Ну почему нужно сразу идти на конфликт? – недоумённо проговорил Туор. – Разве этот Ациан не отпустит свою невесту повидаться с отцом перед свадьбой? Раул только покачал головой. - Ты сам-то веришь в то, что говоришь? Стал бы Хед собирать такую команду, как мы, если бы всё было так просто? Думаю, что повелители муравьёв уже давно в курсе, кто попал к ним в лапы. По крайней мере, их муравьиноголовый бог точно. Возражать никто не стал. Тогда Аллорн подвёл итог: - Нам нечего ждать – чем раньше выберемся отсюда, тем лучше. Собирайтесь, через два часа уходим. Воины разошлись. Краснокожий немного посидел, глядя перед собой, потом встал и тоже вышел из палатки. Была середина декабря, но здесь, за Становым хребтом, стояла душная июльская ночь, напоённая запахами цветов и птичьими голосами. Рыцарь медленно шёл по лагерю, сторонясь костров с оживлёнными компаниями, и густая трава глушила его шаги. У одной из палаток он остановился, прислушиваясь – оттуда доносился горячий шёпот и слабый шелест. Он хотел идти дальше, когда вдруг узнал голос Туора и разобрал слова. Аллан говорил: - Мы уходим сегодня ночью; я смогу уговорить Аллорна. - Нет, - и раул узнал Оциан. Значит, это её крылья шелестели о холст палатки. - Что ожидает тебя здесь? Сто лет в подземелье, без солнца, неба, бесконечные рождения детей… Я увезу тебя – у нас в стране природа сурова, но прекрасна – ты полюбишь её. И найдёшь ли ты мужа, который будет любить тебя больше, чем я? - Но ты не понимаешь, почему мы уходим в подземелья, - снова раздался голос крылатой девушки. – После рождения первого ребёнка мы перерождаемся – у нас отваливаются крылья, руки и ноги, а тело разбухает и становится безобразным для вас, людей. Я не знаю, говорила ли Лориэль об этом с вами? И что будет тогда… Аллорн услышал звук поцелуя. - Я не верю, - наконец шепнул аллан. Тогда раул откинул полог и вошёл в палатку. - Оциан права, Туор, - проговорил он. Девушка вырвалась из объятий мужчины и упала на расшитое одеяло, всхлипывая. Аллан молча смотрел на рыцаря, не решаясь осознать услышанное. - Пойдём, - краснокожий положил руку ему на плечо и повёл к выходу. Они уже вышли из палатки, когда Туор вдруг вывернулся и снова подбежал к Оциан. - Я буду просить Хеда, и мы снова встретимся! – воскликнул он. Его последние слова потонули в яростном раскате грома, вырвавшегося из внезапно возникшего и взорвавшегося высоко в звёздном небе огненного шара. - Нельзя произносить здесь это имя, - прошептал сразу пересохшими губами Аллорн, потрясённо глядя на такой же, как миг назад, ясный ночной небосвод. - Прилетай каждый месяц в этот день, 19-го числа, на то место, где мы впервые встретились – на площадку, с которой начинается спуск в Лиинию, помнишь?! – жарко шептал Туор, и Оциан кивала, захлёбываясь слезами. – Когда-нибудь я заберу тебя оттуда, ты только жди меня, хорошо? - Да, - ответила девушка, обнимая и целуя его в последний раз. - Быстрее! – воскликнул раул, хватая влюблённого за руки и буквально вытаскивая его из палатки. – Мы теряем время. Они побежали, расталкивая попадавшихся на пути муравьёв. В лагере начиналась паника, и надо было воспользоваться внезапным гневом богов. Глава 7 Побег У палатки Аллорна их уже ждали. Варги возбуждённо рычали, роя лапами землю и покусывая друг друга за бока, Шаграт улыбался, вынимая до половины из ножен ятаган и с лязгом загоняя его обратно, и только гном молча стоял в сторонке. - С богом, друзья! – сказал раул. Спутники запрыгнули в сёдла, и волки бесшумно понеслись по растревоженному лагерю. У шатра принцессы Аллорн поднял руку, и отряд остановился. - Вроде всё спокойно, - пробормотал орк, обнажив оружие. Туор опустил забрало и приготовил копьё, Гроин положил на плечо топор. - Вперёд! – воскликнул наконец краснокожий, и варги сорвались с места, вспахав когтями почву; порвав полог, они ворвались внутрь. Лориэль одетая сидела на постели, а Пи и Би совещались о чём-то в дальнем углу, видимо, решая, кому идти узнавать причину переполоха. Они тут же кинулись к всадникам, но орк одним ударом снёс Пи голову, а Гроин, ухнув, рассёк Би напополам, так, что его топор на три четверти ушёл в деревянный настил. Аллорн подхватил принцессу на руки и посадил перед собой – она не сопротивлялась. Туор на скаку поднял с пола её синий плащ, а потом, помешкав – маленький круглый щит одного из муравьёв. После этого, также внезапно, как появились, всадники на волках покинули разгромленный шатёр, причём Гроин, выдёргивая свою гизарму, выдрал из пола целую доску, а на последок подрубил центральный шест, и ткань за их спинами красиво осела на землю. Они мчались по лагерю, раскидывая в разные стороны и топча зазевавшихся муравьёв, и варги в восторге затянули свою протяжную песню. Их вой пугал местных больше, чем вид всадников с сияющими клинками, так что лиинцы разбегались ещё до их приближения. Они уже почти вырвались, когда Аллорн заметил несущегося им наперерез на своём огромном коне Ациана, без лат, с одним длинным копьём в руке. Он что-то кричал, и со всех сторон ему отвечали лиинские рыцари, а муравьи перестали разбегаться и теперь собирались в тесные кучки, готовясь к нападению. Туор усмехнулся, доставая из колчана стрелу. - Не надо, - остановил его краснокожий. Он передал стрелку Лориэль, лишившуюся чувств, а сам поскакал навстречу муравьиному повелителю, прикрывая грудь щитом. До столкновения оставалось несколько мгновений. Аллорн обернулся: его спутники уже выбрались за пределы лагеря. Тогда он чуть тронул волка за шею – и тот отпрыгнул в сторону, освободив дорогу всаднику. Ациан с воплем пролетел мимо, не в силах удержать коня, волк же рыцаря помчался догонять своих. Туор снова передал раулу драгоценную ношу, и похитители исчезли в ночи. Рассвет застал их далеко в степи. Они провели день в овраге, заросшем сверху кустарником, не разжигая огня и вздрагивая при каждом постороннем звуке. Ближе к вечеру, когда уже начинало темнеть, Аллорн вдруг услышал шелест крыльев где-то вверху, на краю оврага; потом знакомый голос позвал: - Туор! Аллан шевельнулся, но краснокожий удержал его. - Я знаю, что вы здесь! – снова позвала Оциан. – Мой брат ищет вас, просто он не предполагает, что вы могли так далеко уйти. А здесь в округе больше нет мест, где бы можно было спрятаться. Многие девушки тоже ищут вас, чтобы помочь Ациану. В это время они вдруг услышали, как рядом приземлился кто-то ещё, а потом послышалась лиинская речь. Аллорн повернулся к Лориэль и шёпотом спросил, о чём они говорят. - Вторая девушка предложила спуститься на дно оврага и посмотреть, есть ли мы там. Оциан ответила, что она сама это сделает, и, если с ней что-нибудь случится, пусть вторая потом сообщит об этом своим, - перевела принцесса. Кто-то начал карабкаться по склону, ломая ветки кустарника, и беглецы замерли. Шаграт хотел пододвинуть к себе ятаган, но взгляд Туора остановил его; варги прикрыли морды лапами. Оциан спустилась. Аллан молча улыбнулся ей; она остановилась, глядя ему в глаза, и всё медлила уходить. Сверху послышался окрик; Оциан отвернулась и, резко взмахнув крыльями, мгновенно исчезла в листве. Девушки-бабочки улетели. - Пора в путь, - сказал тогда Аллорн, поднимаясь. Эв рычанием выразил радость, перекатившись по траве и вскочив сразу на четыре лапы. Отряд снова тронулся на север, оставляя справа и позади северную гряду искусственных гор, медленно приближаясь к отрогам Станового хребта. Через трое суток они достигли предгорий и стали подниматься вверх, помогая варгам, переложив часть поклажи с них на себя. Лориэль шла с ними, вынося все тяготы пути, но не проронив ни слова от самого оврага. Даже еду она брала лишь тогда, когда ей предлагали, сама же ни разу не притронулась к ней. Причём Эв не раз высказывал орку по этому поводу своё недоумение. - Как это – не есть? – возмущался он. – Еда – это святое. Хребет в этих местах почти сходил на нет, и к утру путники уже достигли примерно его середины. Здесь уже лежал снег; оставалась ещё одна ночь, и они наконец-то увидели бы степи Восточных равнин, но на одном из небольших плато их поджидала крупная неприятность. Ещё не рассвело, хотя на востоке уже забрезжила тонкая красная полоса. Шаграт шёл первым, так как он лучше всех видел в темноте. Он как раз вышел из ущелья на открытое пространство, как вдруг откуда-то спереди раздался дикий, похожий на обвал, хохот, и здоровенный камень разбился на мелкие кусочки всего в каком-то метре от его головы. Один осколок всё же попал по шлему, и орк упал, как подкошенный. - Великий молот, это ж тролли! – воскликнул гном, мигом закинув гизарму за плечо. Лориэль склонилась над орком, чьё лицо из жёлтого стало восковым. Туор выглянул и едва увернулся от камня. - Он один, - пробормотал аллан, сплёвывая пыль. – Стоит спиной к пропасти. - Мы его отвлечём. Готовь лук! – приказал Аллорн и пополз вперёд, вытащив из ножен меч. Гроин последовал за ним. Раул прополз пять метров и понял, что дальше придётся бежать в открытую. - Ты готов? - Спросил он гнома. - Да, - послышался в ответ сдавленный шёпот. Они с криком выскочили из-за камней и побежали вперёд, под град каменных осколков: тролль метал камни как заведённый. Сзади послышалось пение тетивы, но стрелы отскакивали от грубой чешуйчатой кожи монстра. Камень слегка задел Аллорна по ноге, и он упал, перекатившись за широкий валун. Из своего укрытия он видел, как другой камень попал прямо по лезвию гномьего топора, и оружие отлетело метров на десять в сторону. Гном тут же спрятался в какую-то расщелину. Наступило затишье. Аллорн долго прислушивался, но ничего не мог разобрать. Томительно тянулись секунды. Наконец он решился выглянуть; чудовище выжидало и сразу же запустило в него камнем – осколки брызнули в разные стороны, простучав мелкими камешками по его шлему. Тогда он вскинулся и побежал назад, стараясь лавировать между валунами; позади раздался злобный рёв – тролль явно не хотел его отпускать. Прихрамывая, раул пересёк открытое пространство и прыгнул в углубление к Туору. - В чём дело? – спросил он его, отдышавшись. - Стрелами ему кожу не пробить. Буду целить по голове – может, угожу в глаз, - ответил стрелок. В этот момент послышался крик гнома. - Он подбирается к Гроину! – воскликнул краснокожий и снова рванулся на опасное плато. Тролль был уже в двух шагах от гнома, волоча за собой булыжник побольше – размером с самого Гроина. Но Туор здорово ему досадил, послав пару стрел в его зелёный волосатый лоб, всего в нескольких сантиметрах от глаз, и чудовище с воем отбежало на более безопасное расстояние. Стоя там, около обрыва, тролль сосредоточил всё своё внимание на лучнике, и Аллорн смог подобраться к нему поближе, передвигаясь ползком от укрытия к укрытию. Он пытался обойти врага справа, и, пока тот засыпал градом камней Туора, ему это почти удалось. Видя противника в пяти метрах перед собой, рыцарь решил, что пора, и выпрыгнул из-за обломка скалы. Он бежал и видел, как медленно поворачивается к нему морда тролля с перепончатыми ушами и как она расплывается в оскале. Тролль поднял лапу с камнем, и краснокожий понял, что не успевает, что ему не хватает буквально мгновения. Тварь размахнулась – и в этот момент прямо у Аллорна за спиной вспыхнули первые лучи солнца, на миг ослепив монстра. Он замешкался, и этого оказалось достаточно – Аллорн прыжком преодолел последний метр и, изо всех сил уперевшись пятками в камень, до половины вогнал клинок в живот врагу. Тролль зашатался, хватаясь лапами за лезвие; тогда раул выдернул меч и ещё раз ткнул им в тело умирающего существа. Кровь закапала на искрящийся снег – казалось, будто она прожигает его насквозь, до каменистой почвы. Наконец, туша тролля мешком осела на краю обрыва и, сорвавшись, кубарем покатилась вниз по крутому склону. Туор выглянул – Аллорн сидел на валуне перед пропастью, глядя на свои подрагивающие руки. Гном, покинувший своё убежище, бегал по всему плато в поисках топора, вопя: - Уходим, пока не появились его меткие друзья! Внизу застонал орк. Краснокожий наконец встал, подобрав меч, и побрёл к варгам, прихрамывая. Тем временем и Гроин выдернул свою гизарму из какой-то щели. - Как тупо, - просто сказал рыцарь. – Мы же загнали его к обрыву, сами того не зная. Он бы сбежал, никак себя не проявив, но ему просто некуда было. Возвращаемся, здесь нам не пройти. Придётся искать обход. - Нужно успеть спуститься с гор до вечера, - задумчиво проговорил Туор. – Что-то мне подсказывает, что местные тролли нам подобное развлечение не простят. Орка они по очереди тащили на себе, пока тот не очухался и не побрёл сам. Варги тоже еле ползли, так что двигались они очень медленно, даже чересчур. И всё-таки они успели до заката. Уже в красных лучах садящегося солнца им открылась безбрежная холмистая равнина, в это время года бурая от высохших трав. - А где же снег? – удивился орк. – Ведь уже конец декабря! - Сильные ветры. Всё сдувает, - пояснил Эв. – Это наша родина, самый её юг. Туор услышал их разговор и решился встрять: - А где земли единорогов? – спросил он. Волк недовольно осклабился, но всё же ответил: - Восточнее, где не так много холмов. Здесь, на юге, их иногда можно встретить, но чем севернее и ближе к тайге – тем меньше. Им дорого обходятся вторжения на нашу территорию! Они спускались с предгорий до ночи, и просто упали без сил, едва достигнув холмов. Единственными сторожами в эту ночь у них были очень чутко спавшие варги. Через три дня они уже жалели, что покинули горы. В этих холмах, более плоских и широких, чем Лицинские, невозможно было спрятаться от дикого пронизывающего ветра, неутихающего ни на мгновение. - Зима! – довольно бормотал Эв. Двуногие же иногда тихо отпускали проклятья, потому что громко говорить мешал бешено несущийся воздух. Принцесса ехала с краснокожим. Она сидела перед ним, и рыцарь придерживал его рукой. Иногда на пути им встречались ложбины, и на их дне ветер не так бушевал. В одной из таких ложбин Лориэль и начала этот разговор. - Зачем вы это сделали, Аллорн? – спросила она вдруг. - Что? – переспросил он. - Зачем вы убили Пи и Би? Раул немного помолчал, но всё же ответил: - Они бы не отпустили тебя. Девушка посмотрела ему в глаза. - Война неизбежна, да? - Да, - сказал Аллорн и отвёл взгляд. Караван вышел на вершину холма, и все звуки утонули в вое метели. Но в следующей ложбине Лориэль снова заговорила: - Их можно назвать воплощением чистоты – и душевной, и телесной, - говорила она каким-то отстранённым голосом. – У них нет предательств, потому что нет какого-либо стяжательства. Все их заботы направлены на одно – чтобы сородичи сумели проявить себя и ни в чём не были ограничены. И от этого их общество будет таким страшным противником для нас. Ведь они теперь будут мстить, причём мстить всем людям. - За двух убитых рабочих? Скорее причина в другом… Но девушка его не слышала. Она плотнее запахнулась в плащ – её лихорадило, глаза остекленели. - Они привыкли делать всё основательно, - продолжала Лориэль почти нараспев. – Восхищаться – обожествляя, а наказывать – так весь народ. Теперь они считают людей опасным явлением. А ты представляешь, как много их может быть, если для питания им достаточно одного листика в день? Аллорн почувствовал, как предвестие чего-то грозного и неотвратимого проснулось в его душе. Глава 8. Январь 128-го года Чёрный замок После недельных скитаний по бесконечной равнине, миновав маячившее на западе Мьёкское плоскогорье, путники вышли к сплошной стене тайги. Вьюга уже два дня как улеглась, и варги ходко бежали вперёд, вывалив языки. Из их чёрных пастей в морозный воздух валил пар, под лапами поскрипывал неглубокий сухой снег. Тайга началась сразу, как будто по земле провели черту, за которую деревьям нельзя переступать, и они сгрудились около неё, растопырив игольчатые лапы. Шаграт удовлетворённо хукнул, когда сосны внезапно приняли его под свою сень из ослепительных белых пространств Восточных равнин. - Ты чего? – настороженно покосился на него Туор. - Дом! – с блаженной улыбкой на морде протянул орк. - А-а, - понимающе покачал головой аллан. Гроин же, слышавший их разговор, только презрительно сплюнул в сторону. «Пахнет гоблинами», - пробормотал он про себя. И оказался прав. Внезапно со всех сторон послышались свист и улюлюканье, и из-за стволов на странников кинулось десятка два сородичей Шаграта, вооружённых чем попало. Даже орку, чтобы не погибнуть, пришлось отбиваться. Впрочем, нападавшие оказались пешими и плохо обученными, так что через минуту один из них уже свалился на снег, получив вскользь удар топором по голове, а остальные, изрядно поцарапанные когтями варг, отступили на порядочное расстояние, за завал из старых замшелых стволов. Уже оттуда один из них принялся орать на очень плохом хаггардском: - Вы окружены! Сдавайтесь! Шаграт подъехал к Аллорну и шепнул ему на ухо: - Это не регулярные войска. - Разбойники? – переспросил рыцарь. - Нет, скорее всего крестьяне. Приняли нас за заблудившихся хаггардцев. Я с ними поговорю. Раул кивнул. Шаграт выехал вперёд и, высоко подняв над головой ятаган, что-то крикнул на гоблинском наречии. Из-за сосны показалась бородатая морда старого орка. Шаграт крикнул что-то ещё, и вскоре все гоблины повыходили из своих укрытий, опустив, но не убрав оружие. - Кажется, всё обошлось, - шепнул Туор. - Нет, - вдруг подал голос Эв. – Я слышу топот. Из-за деревьев на них налетел новый отряд. Теперь это была закованная в латы орочья гвардия, так что людям нечего было противопоставить им. Всадники на волках, таких же, как Эв и его соплеменники, сбили гнома с алланом на снег; Аллорн с Шагратом не стали даже сопротивляться. Этот замок в глубине тайги был главной твердыней орков уже более двух веков – с тех самых пор, как гномы выгнали орду из горных пещер, и та была вынуждена уйти в леса. Теперь же гоблины не мыслили себе другой родины – казалось, будто они специально созданы для таёжных чащоб. Но замок возвели не они. Из чёрного мрамора с красными прожилками, он возвышался мрачной громадой ещё до их прихода. Стены двадцать метров высотой, тринадцать квадратных башен – дюжина по периметру и одна, самая большая, в центре – по сравнению с этим нагромождения корявых орочьих построек казались скопищами жалких лачуг. В подвалы этого замка и бросили путников, предварительно хорошо обработав кулаками. Принцессу не тронули и поместили отдельно – хорошая одежда и манеры выдавали в ней благородную даму, что сулило перспективу богатого выкупа. Неизвестно, за кого гоблины приняли их отряд, но Лориэль они явно держали за главную. Люди, орк и гном провели два дня без света и пищи. Воды же было в избытке – она сочилась сквозь низкий потолок и стекала по стенам. Наконец, когда узники совершенно одурели от запаха нечистот, духоты и голода, на потолке открылся люк, и вниз упал дрожащий свет факела. - Эге, Шаграт! – послышалось оттуда. Потом сверху опустилась толстая верёвка, а тот же голос прохрипел на хаггардском: - Привязывайте его, живее! Ноги орка исчезли в люке, а взамен им скинули пару пересохших лепёшек. Туор и Гроин чуть не подрались из-за них. Миновал ещё день, а может, даже два – в темноте они потеряли счёт времени. Когда они уже перестали надеяться, люк снова открылся, и вниз спустилась люлька с двумя тюремщиками. Узников осторожно погрузили в неё. Затрещала лебёдка; из бойницы ударил свет, и люди с гномом, шагнув на сухой чистый пол после смрада камеры, чуть не потеряли сознание. Ближе к вечеру, когда они вымылись, переоделись и перекусили, Шаграт рассказал им, что произошло за эти дни. Они все вместе сидели в выбеленной горнице, и Лориэль во время рассказа украдкой посматривала на измождённое лицо Аллорна. - Меня узнал один из гвардейцев, - говорил орк. – Он оказался моим племянником, и это я оказывал ему протекцию для поступления в гвардию. Он в течение двух суток все пороги оббил – просил, чтобы меня хотя бы допросили. А эти балбесы всё расспрашивали принцессу, не веря, что им попалась в руки дочь Белого короля. Хорошо, хоть пытать не додумались. Её величество же требовала освободить свою свиту и сообщить обо всём отцу. Наконец дело дошло до самого вождя, нашего верховного правителя. Он явился к принцессе в камеру и заявил, что пришлёт её голову Белому королю, чтобы проверить, правда она его дочь или нет. Она же стояла на своём. Тут вспомнили про просьбы моего племянника и решили попытать меня немного, авось расколюсь. Пытали, да, но не то чтобы до полусмерти… Но в конце третьего дня случилось что-то непонятное. Тут Шаграт понизил голос до таинственного шёпота. - Это мне через третьи руки передал племянник, так что за достоверность не ручаюсь. Говорят, что вождю явился сам Хед! Пришёл он в обличии пожилого орка, потряс седой бородой и говорит – выпусти моих слуг, а то хуже будет. Вождь ему – да кто ты такой, я тебя сейчас! Хед же раз – и исчез, превратился в клочок тумана. А через час приносят вождю весть – его любимый волк издох. Хед снова явился – выпустишь? Нет, говорит! Ну, ладно, Хед опять исчез. А поздно ночью вождь выскочил голышом в тронный зал и заорал, чтобы поскорее нашли старца. Хед явился, будто только того и ждал, и нас тут же решили выпустить – так что сегодня утром вас и извлекли на свет божий. А насчёт того, что случилось с вождём… М-м-м, ну это слухи, вы понимаете? Он, как всегда, выбрал наложницу в гареме себе на ночь – и у него ничего не получилось! Аллорн не мог смеяться – он слишком устал. Завтра с утра их ждала дорога. Утром, когда они уже собирались, двери в комнату распахнулись. Огромный орк вошёл внутрь, звякая позолоченным ятаганом. В железную корону на его голове были вделаны голубые магические кристаллы, а на нагруднике блестел символ луны. - О владыка! – пискнул Шаграт и упал на одно колено. Аллорн и Туор молча смотрели на вошедшего, принцесса слегка кивнула головой, а гном постарался забиться в самый дальний угол. Так они простояли с минуту. Раул дольше всех ощущал на себе непомерно тяжёлый взгляд, и когда вождь наконец заговорил, у него вырвался вздох облегчения. - Вас проводят до границы. Но когда угроза с юга станет явной, не ждите на помощь северную орду. - Вам не придётся никуда идти, - высокомерно ответила Лориэль. – Повелители муравьёв сами придут к вам. - Посмотрим, - бросил вождь и вышел, не закрыв за собой дверь. Через четыре дня они уже были на хаггардской границе. - Ну что ж, прощайте, - прохрипел орк, и в его голосе явно слышалось сожаление. Путники пересели на лошадей, и Эв в припадке чувствительности даже лизнул руку Лориэль. Впрочем, потом стразу устыдился и рыкнул на своих сородичей. Когда люди и гном уже тронулись в путь, орк вдруг догнал их и положил ладонь на плечо Аллорну. - Что бы ни говорил наш вождь, я и мой клан придём к вам на помощь, - проговорил он. - В таком случае уверен, что мы ещё увидимся, - усмехнулся краснокожий. Потом пришпорил коня, и вскоре их небольшая кавалькада скрылась во внезапно повалившем хлопьями снегу. Глава 9 Перед грозой Выступление принцессы в тронном зале повергло всех в шок. Былая мятежница, почти всех соратников которой перевешали, она вновь стала правой рукой короля. И, хотя многие ещё не до конца поверили её словам о южной угрозе, Хаггард постепенно начал готовиться к войне. Во всех городах и деревнях набирались войска, с купцов брался двойной налог, восстанавливались стены крепостей в центральных районах страны. - Нам больше угрожают карры и орки, чем неведомые твари из-за гор, - ворчал западный маркграф, снаряжая три тысячи всадников по требованию Белого короля. Уж до его-то области лет двести не доходили набеги с восточных границ; напротив, он боялся морских разбойников из Семи графств. Гномы обещали выслать на поверхность пятитысячный хирд. Даже алланы из дельты Лаллы взяли обязательство выставить шесть тысяч стрелков. Но, конечно, главная надежда была на хаггардское войско – двадцать пять тысяч хорошо вооружённых воинов, из них четыре тысячи – отборная королевская гвардия. Плюс трёхтысячный столичный гарнизон, плюс тысяча крылатых кентавров башенной стражи. В Городе Четырёх Мостов собрали почти десять тысяч человек ополчения, но король приказал им пока оставаться в резерве. План войны был таков: как только повелители муравьёв вторгаются в Лицинские холмы и осаждают Южную цитадель, Белый король с союзниками ударит с севера, тарки – с юга, а карры, вроде бы согласившиеся участвовать в намечающейся компании – с запада. Таким образом, врагов прижали бы к Становому хребту. Наиболее горячие головы из окружения короля уже разрабатывали планы вторжения в Лиинию, с северо-запада и через Восточные равнины. А чтобы усилить Южную цитадель, к двум тысячам её гарнизона добавили тысячу воинов, переведённых из Северной цитадели. Эту тысячу возглавил Аллорн, по личному распоряжению короля, хотя подобное назначение больше смахивало на попытку отослать его подальше от принцессы. В качестве адъютантов к раулу прикомандировали двух разжалованных гвардейских офицеров – де Лапиталя и де Тремуая. - Королевская милость страшнее королевского гнева, - сказала, узнав об этом, Лориэль. – Он хочет, чтобы ты погиб, и посылает тебя в самое пекло. Да к тому же приставляет двух соглядатаев, имеющих на тебя зуб. Аллорн только улыбнулся в ответ. - Я буду там сражаться не за короля, а за принцессу, - проговорил он. Потом поклонился и уже хотел уйти, но Лориэль вдруг подошла к нему и положила руку на плечо. И сказала, глядя прямо в глаза: - Обещай, что если вы с Ацианом встретитесь, ты не убьёшь его, а только возьмёшь в плен. - Клянусь, - ответил Аллорн, и девушка не заметила, как дрогнул его голос. Она шепнула, улыбаясь: - Счастливо. Тогда он ещё раз поклонился и вышел, нарочито громко стуча подкованными каблуками сапог. Было начало февраля, когда он прибыл в крепость. Снег уже неделю как сошёл, и Лицинские холмы, вот-вот собирающиеся зазеленеть, стояли буро-коричневыми. - Тепло у вас здесь, - заметил Аллорн лейтенанту, встречавшему его у ворот. - То ли ещё будет летом, - улыбнулся в ответ тот. И представился: - Де Вирмай. - Аллорн, - произнёс в свою очередь краснокожий. Здесь, на границе, народ подбирался в основном свободных взглядов, не очень жалующий властную королевскую руку, так что с этим лейтенантом они быстро нашли общий язык. Позже они сдружились и часто охотились среди холмов в свободное время. А свободного времени оставалось всё меньше. Почему-то участились вылазки карров, так что патрули пришлось утроить. Если раньше каждый день в разъезды выходило до ста пятидесяти всадников, то теперь иногда снаряжали больше пятисот. И почти каждый вечер в цитадель привозили убитого или раненого. Аллорн сам как-то на охоте подстрелил из лука одного карра, что-то вынюхивавшего в окрестностях. Его копьё и дротики раул повесил на стену у себя в комнате. Однажды утром он по обыкновению сидел перед окном, выходившим на холмы, и писал очередное письмо принцессе, когда к нему постучали, и в комнату вошёл де Вирмай, таща за собой кого-то связанного. - Смотри, кого я поймал! Похоже, соглядатай Белого короля! – заявил лейтенант ещё с порога. – Почему-то искал тебя, маскируясь в холмах, а не как все честные люди – в цитадели. Раул обернулся и радостно воскликнул: - Ха! Это человек не короля, а кое-кого повыше! Туор, как же ты ему попался? Пока его развязывали, аллан успел выложить всё, ради чего приехал. - Я говорил с Хедом, он обещал всё устроить, - тараторил он. – Нужно только найти Оциан и привезти её к нему. Де Вирмай хлопал глазами – он в первый раз слышал, чтобы о боге разговаривали, как о старом приятеле. - И когда мы должны ехать? - Чем раньше, тем лучше. До 19-го числа осталось десять дней, а потом нам придётся ждать ещё месяц. Аллорн даже не размышлял, что будет, если он сбежит со службы в такое напряжённое время. Через пять минут он был готов к походу – де Вирмай и понять-то ничего толком не успел. - Эй, а что мне сказать коменданту? – только и спросил он, когда друзья уже подняли свои дорожные сумки. - Скажи, что я ушёл на охоту и не вернулся, - ответил краснокожий. – Да, а это отошли принцессе. Он быстро чиркнул ещё несколько строк в письме, прежде чем его запечатать. Затем отдал свиток лейтенанту и бросил: - Пора! Их шаги быстро простучали по лестнице. Три дня они мчались через холмы, потом ещё четыре – пробирались по горной тропе, вздрагивая от каждого шороха. Эта тропа была единственной, ведущей из Лицинских холмов через Становой хребет, и риск был неоправданно велик. Однако им несказанно везло – несколько групп муравьёв, направляющихся из Лиинии в сторону Хаггарда и обратно, не особо заботились о скрытности, так что спутникам удавалось вовремя укрываться в расщелинах и за камнями. Когда друзья наконец добрались до условленного места, там ещё никого не было. Не появился там никто и через три, и через шесть дней. - Бесполезно, она не придёт, - наконец сдался Туор утром седьмого дня. - К тому же и запасы подошли к концу, - заметил Аллорн, с усилием моргая глазами, воспалёнными после бессонной ночи. – Надо уходить. Он в последний раз окинул взглядом страну, простирающуюся внизу. У подножия Станового хребта, в том месте, где начинался серпантин горной тропы, один за другим гасли огни большого лагеря. Они заметили его ещё в первый вечер, и с каждым днём он всё рос и рос. - Тяжело нам придётся. Их там не меньше тридцати тысяч, - заметил раул. Аллан, занятый своими мыслями, ничего не ответил. С трудом пробравшись по горной дороге – движение по ней стало гораздо оживлённей – они наткнулись на заставу у спуска в холмы. Лиинцы построили там деревянный домик и пару наблюдательных вышек, не более трёх метров в высоту каждая. Рядом с ними уже намечался фундамент более мощного каменного сооружения – вероятно, смотровой башни. На месте стройки суетилось десятка три муравьёв, и ещё Аллорн заметил четырёх повелителей. На вышках тоже кто-то был. - Эти членистоногие просто издеваются над нами, - зло заявил Туор. – Давай же и мы посмеёмся над ними! Аллан вдруг пришпорил коня и рванулся вниз по тропе прямо к заставе. Аллорну ничего не оставалось делать, как последовать за ним. Конечно, это было безумием – нестись с дикой скоростью по камням навстречу толп врагов. Раул каждую секунду ждал, что чей-нибудь конь оступится и рухнет, второму же всаднику придётся остановиться, чтобы помочь другу, а также встретить верную смерть или плен. Но всё обошлось. Видимо, муравьи приняли двух конников за своих, тем более, что всё внимание сторожей было сосредоточено на холмах, из гор же никто не ожидал нападения. Люди промчались под вышками, подняв столбы пыли, а охрана даже ничего в них не метнула. Уже удалившись на порядочное расстояние и чуть замедлив бешеный бег коней, они услышали позади крики преследователей. Но куда было муравьям тягаться с хаггардскими скакунами! Всадники быстро скрылись в холмах; через три дня их уже встречала растревоженная Южная цитадель. Стража провела друзей по гулким коридорам внутри стен к первому этажу восточной башни, служившей штабом и казармами офицерам. Комендант цитадели, полковник из эонцев, не вставая из-за стола мрачно уставился на вернувшегося раула. На его лице отражались противоречивые чувства – презрение к чужеземцу, ненависть к не ставящему его ни во грош подчинённому и страх перейти дорогу протеже принцессы. Наконец он на что-то решился и, поднявшись с кресла, провозгласил: - По законам военного времени я мог бы вас разжаловать за самовольную отлучку. Однако вы принесли ценные сведения, поэтому я ограничусь рапортом, а за следующий проступок возьму вас под стражу и месяц продержу на хлебе и воде. - Я назначен сюда королевским указом, и вы не имеете права меня смещать. Впрочем, если хотите арестовать – извольте. В противном случае прошу убрать от меня этих молодчиков, - зло ответил Аллорн и вышел, оттолкнув загораживавшего проход солдата. Туор поспешно выскочил следом из комнаты, в которой повисла наэлектризованная тишина. По-видимому, комендант просто онемел от такой наглости. У дверей их ждал де Вирмай. - Аллорн, у меня новости. В холмах поймали крылатую девушку; комендант приказал посадить её в подвал, и вскоре собирается отправить в качестве трофея в столицу. Я говорил с ней – она сказала, что знает тебя и прилетела сюда искать твоего друга-стрелка. Краснокожий с кривой усмешкой покачал головой. Потом обратился к аллану: - Уезжай. Жди в холмах – помнишь, там есть ложбина с расщепленным дубом? Я пришлю к тебе Оциан. - Если ты это сделаешь, тебе конец, - неуверенно, но с новой ноткой надежды в голосе, проговорил Туор. Раул только небрежно махнул рукой. Они разошлись. Де Вирмай бежал за краснокожим и уговаривал не делать глупостей. - Замолчи, - в конце концов оборвал его тот. – Лучше скажи, кто сейчас дежурит в подвале. - Де Лапиталь и Буарон, из твоей тысячи. - Отлично. Мне просто везёт сегодня! Офицеры быстро прошагали к южной башне, где в подвалах в три яруса располагались камеры. Солдаты, дежурившие у входа в каземат, были подчинёнными Аллорна, и только отсалютовали копьями. В цитадели, как правило, держали военнопленных, поэтому каких-либо особых правил для посещения южной башни не существовало. Новобранцы часто приходили сюда, чтобы хорошенько рассмотреть живого карра вблизи – ведь в бою некоторым из них так и не удавалось этого сделать прежде, чем отравленный дротик прерывал на взлёте их карьеру солдата. Ну, а сейчас почти все камеры пустовали, потому что совсем недавно в Эон ушёл очередной караван. В коридоре офицеров встретил седовласый сержант Буарон, вскочивший из-за стола при виде командира. - За мной, - скомандовал Аллорн ветерану. Втроём они спустились во второй ярус тюрьмы. Де Лапиталь прохаживался вдоль дверей камер, заложив руки за спину и что-то насвистывая. Он даже не потрудился отдать честь вошедшим, а напротив, напустил на себя высокомерный вид. Аллорн же, действовавший скорее по наитию, чем по заранее продуманному плану, шагнул к бывшему гвардейцу и, тыкнув вытянутым указательным пальцем ему в грудь, рявкнул: - Сдать оружие! Ошарашенный Де Лапиталь повиновался. - Вы арестованы за предательство. Буарон, заприте его! - Как так? Какое предательство? Да что это… - забормотал было себе под нос дворянин. Однако, когда раул указал на ту камеру, где сидела крылатая девушка, а сержант вывел её и принялся заталкивать на освободившееся место Лапиталя, тот начал что-то подозревать и завопил в закрывающуюся дверь: - Ты за это поплатишься! - Теперь выводи её на верхнюю площадку, - приказал раул Буарону. - Нет, я в этом больше не участвую! – наконец опомнился де Вирмай и бегом бросился наверх. Ветеран замешкался, глядя ему вслед, а Оциан вдруг кинулась на шею Аллорну, плача от радости. - Я знала, что вы придёте! А где Туор? – залопотала она. - Скорей пойдём, у нас мало времени, - буркнул вместо ответа рыцарь, и они направились вслед за лейтенантом. - Капитан, что вы делаете?! – крикнул им вслед Буарон. Но они не слушали его. Поднимаясь по внутренней лестнице, Аллорн наскоро объяснил девушке, где искать аллана, а потом стоял и смотрел ей вслед, пока позади не раздался грохот сапог солдат, бежавших по его душу. Он неторопливо отстегнул от пояса ножны, бросил их на каменные плиты и лишь после этого обернулся. С улыбкой глядя на натянутые луки и выставленные вперёд клинки, краснокожий проговорил: - Ну что вы так напряжены, господа? Я не собираюсь сопротивляться. Глава 10. Весна 128г Нашествие Железный поток изливался с гор на равнину, растекаясь по холмам. Бесчисленные когти перепахивали первые нежные травы, множество копыт поднимали ил со дна вздувшихся ручьёв. Повелители муравьёв перешли Становой хребет. Более шестидесяти тысяч муравьёв и три тысячи рыцарей-повелителей участвовало в этом походе. Белые стяги с чёрной полосой по диагонали реяли над отрядами пехоты в хитиновых панцирях и над всадниками на огромных конях. Стрелков у них не было – все муравьи были вооружены короткими копьями с длинными, до метра, и широкими наконечниками, которыми можно было не только колоть, но и рубить. К тому же на лапах у них было надето нечто вроде перчаток с железными когтями. Защитное вооружение было представлено деревянными круглыми или прямоугольными, обшитыми металлическими пластинами щитами. Да и сам по себе хитин был достаточно прочен; конечно, прямого удара мечом или копьём он не выдерживал, но вот скользящие либо ослабленные вполне себе отражал. Стрелы на излёте также были ему не страшны. Конница же повелителей напоминала сплошную реку металла – полностью закованные в сталь, всадники были практически неуязвимы. К тому же лиинские кони, хотя и немного медлительные по сравнению с хаггардскими, были мощными, выносливыми тяжеловозами, легко таскавшими на себе рыцаря с полным вооружением в течение нескольких часов. Но это было ещё не всё. С перевалов Глеродских гор спустилось пятнадцать тысяч карров, чтобы присоединиться к пришельцам. Каррский бог обманул Хеда. По дороге на север мчалась кавалькада из дюжины всадников. Впереди ехали де Лапиталь и де Тремуай, за ними – Аллорн, со связанными руками и к тому же привязанный к седлу, и девять солдат, в том числе Буарон. Старый сержант вёз оружие и шлем краснокожего. Час назад они ещё стояли перед комендантом, выслушивая его последние наставления. Кольцо вокруг цитадели должно было вот-вот сомкнуться, из пятисот человек, патрулировавших холмы, в крепость сумело вернуться только триста, и пожилой полковник не знал, что предпринять. Засовывая трясущимися руками пакет с рапортом за пояс де Лапиталю, он лихорадочно выкрикивал приказы и думал: «Может, ну его, отступить? Пусть лучше разжалуют, чем лечь здесь костьми». И вот теперь его гонцы мчались на север, а повелители уже обложили цитадель и готовились к штурму, подтягивая наскоро сколоченные лестницы. Копыта выбивали дробь, сумки бились о сёдла. Внезапно де Тремуай схватился за шею и сполз вбок, покатившись по дороге. Из-под его шлема торчал каррский дротик. - К оружию! – завопил де Лапиталь, хотя все и так ехали, сжимая эфесы мечей и древки копий. На кольчуги и щиты посыпался град дротиков, а впереди на дорогу выскочил десяток муравьёв. - Развяжите меня, чёрт возьми! – закричал Аллорн. Коню замыкающего солдата дротик попал в круп, и тот взбрыкнул, сбросив седока наземь. Через пару секунд он, хрипя, свалился рядом с хозяином, получив ещё три дротика в шею. Лапиталь с уцелевшими солдатами бросился на насекомых, рубя направо и налево. Засверкали клинки; острые копья муравьёв резали незащищённых коней, те в испуге вставали на дыбы. Если всадник не мог удержаться в седле и падал, на земле ему быстро приходил конец. Аллорн изо всех сил пытался удержать порывающегося бежать коня, когда Буарон, ещё не успевший ввязаться в драку, схватил напуганное животное под уздцы и кинжалом перерезал верёвки на руках раула. Однако вытаскивать из перемётной сумы оружие краснокожего не было времени, так что раулу пришлось на скаку свеситься с седла и подхватить отлетевший в сторону клинок де Тремуая. Оглядевшись, Аллорн направил скакуна к тем деревьям, из-за которых их обкидывали дротиками. Его конь покатился кубарем у самых стволов, но раул успел соскочить и рубануть одного карра; остальные бросились врассыпную. Тогда он вернулся на дорогу – муравьи, лишившись поддержки, подхватили троих своих раненых и отступили. Людям пришлось хуже – четыре человека и шесть лошадей валялось мёртвыми, а почти все оставшиеся в живых были сильно изранены или получили порцию каррского яда. Конь Буарона тоже был убит. Аллорн с трудом вытащил из-под его туши кожаную суму со своим оружием. Когда он уже пристегнул ножны к своему поясу, де Лапиталь это заметил и крикнул: - Отдайте меч, или я буду вынужден убить вас! - Попробуй, - мрачно ответил краснокожий. Тогда гвардеец развернул скакуна и приказал: - Уходим! Пусть он идёт пешком. Всадники скрылись, оставив Аллорна с Буароном на съедение муравьям и глеродским бестиям. Сержант посмотрел на своего командира и криво ухмыльнулся. - От так всегда, - буркнул он. – Меня-то за что бросили погибать? - Ничего, - подбодрил его Аллорн. – Я с каррами давно накоротке. Как-нибудь прорвёмся. Комендант стоял на башне, скрестив руки на груди. Внизу, вне досягаемости стрел, строились плотные коробки муравьёв; за их рядами возвышался десяток метательных машин, которые медленно катились вперёд по подставляемым брёвнам. Это были огромные причудливые конструкции, совершенно не похожие на людские катапульты, к тому же значительно превосходящие их в размерах. Повелители явно были настроены решительно. - Давайте сделаем вылазку и сожжём парочку этих штук, - предложил де Вирмай, стоявший чуть позади основной группы офицеров. Комендант даже не удостоил его взглядом. Всякому было ясно, что шансов прорваться через вражеский строй к осадным орудиям не было никаких – по самым скромным подсчётам, к штурму изготовилось не менее десяти тысяч воинов в хитиновых панцирях. А мимо крепости по протоптанной в обход дороге шли и шли на север войска. - Машины остановились! – крикнул дозорный с соседней башни. - Как же они привезли их сюда? – пробормотал один из офицеров. - Разобранными, вестимо, - зло бросил де Вирмай и ушёл в нижние яруса стены, к своей роте. Ему было обидно, что никто не воспринял его предложение всерьёз. Между тем отряды муравьёв тронулись; в воздухе запели первые стрелы. Затем все звуки перекрыл скребущий по нервам вой, и здоровенные камни, больше метра в диаметре, обрушились на стены цитадели, проламывая их. Верхнюю площадку башни, на которой стоял комендант, смело начисто. Муравьи с торжествующим свистом бросились к крепости – им не были нужны лестницы, чтобы карабкаться по камням – цепкие лапы отлично удерживали их на вертикальной поверхности. Собственно говоря, им не особо были нужны и проломы – скорее эта бомбардировка психологически подавляла защитников. Цитадель продержалась не больше двух часов. Ни один человек из трёхтысячного гарнизона не спасся; повелители же потеряли не больше тысячи насекомых. Аллорн не помнил, как выжил в те два дня, когда они с Буароном пробирались на север мимо горящих деревень и пепелищ барских усадеб. Кругом валялись трупы и рыскали ватаги муравьёв. Чудом им где-то удалось раздобыть лошадей; к вечеру второго дня их наконец остановил разъезд, но не конных гвардейцев, как можно было ожидать, а орков на варгах. Как оказалось, это Шаграт привёл тысячу воинов своего клана из таёжных мест. Когда в шумном лагере человеческого войска друзья встретились, их радости не было предела. Шаграт уговорил обоих беглецов присоединиться к орочьему отряду, приказал поставить им отдельную палатку и даже выделил по волку. - Завтра нам нужно будет хорошо потрудиться, - сказал он, прощаясь с товарищем перед сном. – Извини, но тебе придётся сражаться рядовым воином – гоблины не будут подчиняться приказам человека. - Мне всё равно, - ответил ему раул. – Так даже лучше, не нужно приглядывать за сотней оболтусов. Орк хохотнул, и, хлопнув краснокожего по плечу, удалился. Когда Буарон уже вовсю храпел, а Аллорн лежал в полудрёме, к нему явился Хед и сел у входа в палатку, так, чтобы заходящее солнце образовало нимб над его головой. Он молча смотрел на краснокожего, и Аллорн понял, что сейчас можно задавать вопросы. - Я же выполнил твое задание, бог. Почему ты сразу не забрал Лориэль? – спросил он, с трудом шевеля отяжелевшими вдруг губами. – Тогда бы не случилось этой войны. - Увы, - покачал головой бессмертный. – Время ещё не настало. Ей должно исполниться шестнадцать лет, тогда она будет готова… - Значит, осталось всего несколько дней, - прошептал рыцарь. - Да, и их бог знает это. Они будут спешить, ломиться вперёд, не считаясь с потерями. Если вам удастся задержать повелителей хотя бы на немного, всё закончится – Лориэль станет матерью моего сына, а муравьям больше нечего будет искать в Хаггарде. Разве что они решат основать здесь пару колоний. Но это уже не будет иметь никакого значения. - Как это – никакого значения? – ярость вдруг подступила к горлу раула, однако странное полусонное состояние не проходило. - Люди умирают за свою землю тысячами. И ты ведь тоже теряешь силы вместе с нами. - Я потерял гораздо больше с тех пор, как люди и другие расы стали отворачиваться от моего поколения бессмертных. Что ж, ещё на одну страну меньше… Сейчас на кону стоит само существование старых богов. Поверь, через совсем недолгое время повелители станут нашими союзниками. А вот кто поведёт за собой детей разных небожителей – сын человеческий или чудовище с муравьиной головой – решится завтра на этом поле. Бог встал, собираясь уходить, но Аллорн вспомнил о Туоре и Оциан. - У них всё хорошо, - ответил Хед на незаданный вопрос. – Теперь это будет новая раса. Я дал Туору крылья, а Оциан очеловечил. Они поселились на восточном побережье острова Ленос. Возможно, когда-нибудь ты их увидишь. Потом он пригнулся и шагнул из палатки, а Аллорну показалось, что в небо взлетел орёл – но он не был в этом уверен, потому что солнце, коснувшееся горизонта, светило прямо в глаза. Рассвет был кровавым. Обширное поле, разделяющее вражеские войска и едва покрывшееся зеленью, всё было залито ровным светом. Этот свет делал розовым ткань людских палаток и муравьиных флагов, вымазывал кровью облака; утро перед битвой запомнилось всем – но для многих это было последнее в жизни воспоминание. И ровно в полдень затрубили рога. Громкий топот сотряс землю, когда пошли в атаку полчища повелителей. В передней линии на каждого человека приходилось три муравья. Тысяча Шаграта стояла в центре левого фланга, как раз на наезженном тракте. Перед ними, сзади них, справа и слева чернели линии хаггардской пехоты. В центре поля, от Аллорна – далеко справа, блестели топоры гномов и островерхие шлемы стрелков-алланов. Правый фланг, упиравшийся в опустевшую деревню, также занимали хаггардцы. Сам Белый король с конными гвардейцами стоял позади человеческого войска на пологом холме, дававшем возможность обозревать окрестности и вовремя подавать помощь в любое необходимое место. Аллорн взглянул на вражеские войска – и не счёл их. Кто-то говорил, что там были сотни тысяч, но на самом деле повелители против тридцати трёх тысяч воинов Хеда сумели выставить семьдесят семь тысяч солдат. Сражение было уже проиграно, и почти все в королевской армии понимали это. - Спешиться! – раздалось вдруг где-то над самым ухом у раула. Вожатые повели варг в тыл, чтобы сберечь на случай отступления. Орки молча обнажали ятаганы. И вот лавина накатилась, ударила в железный берег людского войска. Краснокожий смотрел, но в за передними рядами разглядеть детали битвы было невозможно, только слышался скрежет металла и крики. Ещё он следил, как впереди колебалось белое знамя с чёрной полосой по диагонали – то откатываясь, то вновь приближаясь. Проходили томительные минуты. - На правом фланге и в центре ещё хуже – там муравьям помогают карры, - пробежал по цепочке слух. Аллорн стоял в первом ряду орочьего отряда. Хаггардец, в спину которого он упирался, вдруг заработал копьём, и раул понял, что началось – откуда-то сбоку к нему метнулось лезвие, но не дотянулось, ушло в сторону. Потом хаггардец упал, и краснокожего уже ничто не отделяло от врагов. Сразу два копья ударили в щит, третье, нацеленное в лицо, он едва сумел обрубить. Копья ударили ниже, не давая ему опомниться – счастье, что противники поспешили и острия прошили воздух. Муравьи, атаковавшие его, прикрывались сверху щитами, и он рубанул по одному из них, но клинок отскочил от окованного дерева. Одно копьё тут же вскользь оцарапало ему бок, разорвав куртку, а другое звякнуло о шлем в сантиметре от лица, но в следующий миг раулу удалось отшвырнуть третьего противника, бросившего уже бесполезное древко и размахивавшего коротким мечом – тот отлетел и сбил с ног товарища. Орк, бившийся рядом, воспользовался этим и слегка достал одного врага. Аллорн рубанул по щиту ещё раз, и тот вдруг раскололся, поранив хозяину лапу. Но на смену отскочившему назад подранку шагнули двое, и копья снова заплясали свой танец, кромсая гоблинский доспех, так что раулу приходилось отступать шаг за шагом. Так продолжалось целую вечность. В какой-то момент муравьи вдруг перестали напирать, и волна копий откатилась назад, обнажив поле, усеянное искромсанными телами и поломанным оружием. Аллорн глянул на небо и удивился – с начала сражения прошло не более часа. Почему-то никто не издавал победных кличей – слово опять было за повелителями, и все ждали, какой приговор они произнесут. Муравьи разошлись в стороны, пропуская всадников на громадных конях. Латы повелителей ослепительно блестели на солнце, острия их копий несли смерть. Земля застонала от ударов копыт, превращающих убитых и раненых в кровавое месиво, так что брызги заляпали даже реющий над железной лавиной флаг – это было нечеловеческое зрелище. Люди побежали, оставив всякую мысль о сопротивлении, бросая щиты и раненых. Кто мог выдержать такой натиск? Варги в ужасе выли, унося на север своих седоков. Аллорн, прижавшись к вставшей дыбом шерсти, в последний раз оглянулся на юг: лава поглощала бегущих, и крики погибающих не были слышны из-за металлического лязга. Центр тоже выдержал первый удар. Гизармы гномов рубили муравьёв пополам вместе со щитами, да и меткие стрелы алланов выкашивали их ряды. Даже дротики карров не помогли повелителям сдвинуть хирд хотя бы на метр. Правый фланг же не продержался и получаса – стронувшись с места, он начал медленно отходить и в конце концов побежал. Тогда король повёл в бой свою гвардию – наперерез ломящемуся врагу. По его приказу часть стрелков покинула центр и тоже перешла на правый фланг. Муравьи откатились. Галиэн Гневный уже собирался трубить общее наступление, когда конница повелителей смяла левый фланг и, глубоко ворвавшись в тыл, развернулась и ударила в спину алланам. Стрелки рассеялись, а гвардейцы с гномами оказались отрезанными от дороги на север. Король не смог вернуться в Эон; с частью гвардии ему удалось уйти через леса к Городу Четырёх Мостов – через Лаллу можно было переправиться только там. К концу дня тихоходный хирд остался один на смертном поле. Муравьи окружили его, предлагая сдаться, пообещав сохранить пленникам жизнь. Две тысячи гномов сложили топоры, остальные продолжали упорствовать и все до единого погибли под дротиками карров, в том числе и Гроин, Изгнанный из клана. Глава 11 Дорога на запад Ранним утром второго дня после битвы Лориэль сидела на широком отцовском троне, слушая донесения начальника башенной стражи. Новости были ужасными, и обычно невозмутимый кентавр, сообщая их, нервно подёргивал крыльями, от чего по залу для аудиенций гулял сквозняк, колыхавший подол платья принцессы и королевские штандарты, свисавшие с потолка. - Нарочный из долины тарков едва избежал гибели, пролетая над Лицинскими холмами. Он сообщает, что половина Лейноции уже захвачена, и через день-другой повелители выйдут к Южному Лейнскому мосту, - говорил вельможа.- Кроме того, сообщают, что наша Северная цитадель захвачена орками, а сам владыка Чёрного Замка грозится пойти дальше, чтобы перерезать северо-западную и западную дороги. - Сможем ли мы удержать Эон? – голос принцессы сильно сел – она простудилась, но старалась не обращать на это внимания. - Из числа тех, кто спасся после битвы, мы сформировали три новых тысячи. С гарнизоном это будет шесть тысяч, с башенной стражей – семь. В этот момент за дверью раздался шум, затем она распахнулась, чтобы впустить Аллорна; раул стремительно вошёл в зал, оттолкнув стражника, и опустился на одно колено перед троном. - Моя принцесса, простите меня за вторжение, но я должен заступиться за своих друзей. - Что случилось? Боже, как ты ужасно выглядишь! Ты ранен? Изодранная гоблинская куртка и помятый шлем не красили рыцаря, к тому же всего перемазанного засохшей кровью. - Не важно, что со мной. Поспешите, или в городе начнётся кровопролитие. Солдаты хотят линчевать отряд Шаграта, но за что? Его воины честно дрались на южных холмах, они не виноваты, что другие кланы воспользовались нашим несчастьем. Лориэль встала и вышла, кликнув телохранителей. Краснокожий с начальником стражи остались вдвоём перед пустым троном. - Я думал, вы погибли, - заметил кентавр после некоторого молчания. - Мне, видимо, не суждено просто пасть в бою. Я уже много раз пытался это сделать, - горько усмехнулся Аллорн. – Как бы боги не заготовили мне чего-нибудь пострашнее. Впрочем, давайте лучше о насущных проблемах. У нас ведь нет и десяти тысяч в городе? Кентавр повторил те же цифры, которые сообщал Лориэль, и добавил: - Ко всему прочему, у нас совершенно нет припасов для долгой осады. - Они нам не понадобятся. Уже к вечеру город будет в лапах повелителей. - Не уверен. Стены столицы не возьмёт ни одна катапульта, да и мои ребята кое-чего стоят. - В любом случае, выполните мою просьбу: подготовьте за городом, где-нибудь в укромном месте на северо-западной дороге, четырёх свежих коней и дня на три провианта. И пусть на центральной башне всё время дежурит пара летунов, готовых на всё ради спасения своей принцессы. - Я… Я всё подготовлю, - слегка запнувшись, проговорил кентавр. Их разговор прервал набат, призывающий защитников на стены. День поднял кровавую арфу. На стенах Эона остались только трупы, поклёванные когтями пробежавших по ним муравьиных лап. В разбитые ворота вливались потоки насекомых, а последних защитников сбрасывали с башен прямо на копья марширующих отрядов. Но в жилых кварталах ещё шли бои – люди поняли, что пришельцы не щадят никого; даже дети обороняли свои дома с остервенением отчаяния. Принцесса сидела на троне, обхватив голову руками. Иногда в зал вбегал очередной гонец, крича, что южные кварталы сожжены, или что пал Центральный храм; иногда заходил начальник башенной стражи и что-то говорил – его никто не слушал. Потом вдруг из западного крыла дворца сквозь шум отдалённой битвы послышался треск ломаемых дверей и лошадиное ржание. По гулким полупустым коридорам прозвучал топот копыт. Аллорн, стоявший у правой руки Лориэль, вытащил из ножен меч; шестеро гвардейцев подняли копья, кентавр взлетел под потолок, сжимая в руках длинную пику. Через несколько мгновений двустворчатые двери распахнулись от мощного удара – дробя подковами дорогой паркет, в зал ворвались два всадника с развевающимися плюмажами. Что могли противопоставить им гвардейцы? Их разметали, как котят. Но сверху спикировала смерть, и один из всадников покатился по трупам; раул взмахнул мечом, рассекая горло лошади второго повелителя, но не успел увернуться от копья всадника, сбившего его с ног, а бьющаяся в агонии туша навалилась на него неподъёмной тяжестью. «Спасти принцессу» - билось у раула в мозгу, пока он выбирался из-под лошади. Он всё ещё был жив и даже не ранен. Краснокожий огляделся – все гвардейцы были мертвы, начальник стражи ещё дёргался в конвульсиях, только что сражённый мечом, один из повелителей тоже не подавал признаков жизни. Зато второй… Второй снял шлем. Это был Ациан. - Это ты, - прошептала Лориэль, сползая с трона и падая на колени. – Как же я хотела тебя увидеть! Но повелитель не поднял её, даже не подошёл к ней. - Мне жаль, - произнёс он. В его голосе сквозила печаль. – Мне очень жаль, поверь мне. Но я должен отдать тебя моему… Тому, кто послал меня. Лориэль зарыдала. Аллорн понял, что Ациан сейчас наденет шлем, и метнул в него кинжал одного из гвардейцев. Клинок отомстил за своего хозяина, по самую рукоять погрузившись в глазницу повелителя. Потом они долго бежали вверх по лестнице – казалось, что это длится вечность. На вершине башни их ждал всего один кентавр. Раул посадил принцессу перед собой, так, чтобы она могла держаться за тело стража, и сам крепко обнял девушку, ухватившись за выступы его брони. Крылатый кентавр тяжело поднялся в воздух, и они медленно полетели над городом – под ними ползли дымы пожарищ, ветер размётывал по округе горячий пепел. Величие Хаггарда было погребено в руинах его столицы. - Аллорн, прости меня, - тихо проговорила Лориэль. Её пальцы судорожно цеплялись за наплечники кентавра, но казалось, будто она всем телом прижимается к краснокожему. – Я верила Ациану, мне казалось, что мы будем счастливы. Он… Он предал меня. - Вам незачем просить у меня прощения, принцесса, - почти касаясь губами её уха, проговорил рыцарь. – Я люблю вас. Девушка то ли всхлипнула, то ли рассмеялась. А затем она произнесла слова, которые заставили сердце раула разорваться от горя. - Ты знаешь, я даже не могла себе представить, что так встречу своё совершеннолетие. Мне ведь сегодня исполняется шестнадцать лет. В брошенной деревне на северо-западной дороге их ожидало пятеро конных гвардейцев с четырьмя запасными конями. Аллорн с трудом сполз с высокого крупа стража – напряжение последних дней сказывалось серой пеленой, поплывшей перед глазами. Однако он ещё как-то сумел помочь спуститься на землю принцессе. Он видел, как крылатый кентавр взмыл в небо, а затем под копытами побежала мокрая лента дороги – в начале марта в этих местах всё ещё таял обильный зимний снег. Иногда они обгоняли беженцев, а пару раз вступали в короткие жестокие схватки с орками – сородичи Шаграта, успевшего увести свой потрёпанный отряд из Эона перед самым штурмом, совсем обнаглели, раз стали появляться даже здесь, в трёх-четырёх часах езды от столицы – теперь, правда, от места, где раньше была столица. Начинало темнеть, когда их маленький отряд в третий раз наткнулся на гоблинов. Их было около двух десятков, и они не собирались разбираться, кто перед ними – гвардейские пики скрестились с кривыми ятаганами. Аллорн и Лориэль поскакали дальше; уже скрываясь за поворотом дороги, раул услышал протяжный свист – это дерущихся заметил передовой отряд муравьёв. Теперь не было смысла ожидать, что их нагонит кто-нибудь из своих. Потом на бешено несущихся всадников опустилась ночь. Аллорн ничего не чувствовал, кроме саднящих ушибов и горящих лёгких, но кони уже падали. Они пересели на вторую пару скакунов и снова понеслись, раскидывая комья грязи. Впереди замаячил один из древних хаггардских мостов, перекинутый через приток Лаллы. После него дорога брала круче к северу и уводила к Гномьим горам, упираясь в юго-восточные врата подземной страны. Мост мог быть захвачен орками, но для беглецов не было другого пути. Аллорн придержал коня, и на мост они въехали шагом. Он был пуст, только на середине, в самой высокой его точке, стоял какой-то человек в сером плаще с капюшоном. Когда они приблизились к нему, незнакомец откинул назад ткань, открыв лицо пожилого человека с серебряными нитями в бороде и усах. - Хед, - прошептал краснокожий. Князь богов улыбнулся, но его взгляд был жёстким и пронзительным. - Нам надо торопиться. Ты выполнил свою миссию, теперь… пришло моё время. - Нет! Она моя! – воскликнул краснокожий и пришпорил коня, направляя его на преграждавшее ему путь существо. Какая-то сила выбросила его из седла, да так, что он ещё несколько метров прокатился по камням. Однако ему достало сил, чтобы снова подняться и, шатаясь, побрести в сторону Хеда. Внезапно раул почувствовал, что что-то изменилось позади него. Обернувшись, он увидел на восточной стороне моста человеческую фигуру с муравьиной головой. Вокруг неё плясали языки пламени, однако они постепенно спадали. Внезапная догадка заставила Аллорна снова повернуться к Хеду, чтобы увидеть, как вокруг князя богов появляются первые всполохи огня. Повелители муравьёв приближались, и Хаггард постепенно становился землёй муравьиного бога. Потом события стали разворачиваться с неимоверной быстротой, и позже рыцарь не мог бы точно восстановить их последовательность. Казалось, всё происходило одновременно. Боги бросились друг на друга, превратившись в стремительные вихри силы, искривлявшие вокруг себя само пространство. Когда они сшиблись, странная внутренняя дрожь прошла по окружающим их предметам, как будто они начали терять материальность. Но сразу же добавилось нечто ещё: это разверзлись небеса. Чёрный полог ночи начали раздвигать исполинские руки, и лицо, глянувшее вниз, на ничтожный мир, было исполнено ослепительно-белого света. Некий трубный глас прозвучал над ними, но слова были неясны, как будто их принёс ветер из безумно далёкой страны. Мост зашатался, у раула заложило уши, а его мозг, казалось, сейчас разорвётся в черепной коробке. Травы и деревья пригнулись к земле, вода под мостом загустела, превратившись в желе. Сияющий перст протянулся вниз, к Лориэли. Он должен был вот-вот коснуться её волос, когда из клубка вихрей вырвался режущий ухо визг, и один из сражающихся богов метнулся навстречу белому лику. Чёрно-красное облако расцвело на месте разрыва в небесах – казалось, что клубы багрового дыма внезапно окутали половину неба. Почти теряя сознание, Аллорн увидел, как второй бог – это был Хед – неспешной поступью приближается к замершей, словно изваяние, принцессе. Мёртвенно-синий свет сорвался с тела бога и окутал Лориэль. А потом всё исчезло. Аллорн очнулся. Он всё ещё находился на мосту, и Лориэль находилась тут же, рядом, полулежа около высоких каменных перил. Её лицо светилось всё тем же странным синим светом, но она была без сознания. На востоке занимался рассвет, с каждым мгновением становилось всё светлей. Откуда-то из утренних сумерек возник Хед. Бессмертный казался полупрозрачным, как будто растерявшим всю свою материальность. Когда он заговорил, его голос был едва различим. - Через девять месяцев Лориэль родит ребёнка и умрёт. К сожалению, человеческие женщины не могут выдержать такого напряжения, как рождение бога. Ты должен заботиться о младенце – ведь это почти всё, что от меня осталось. - Я буду заботиться о нём, но не потому, что он сын бога, а потому, что он её сын, - твёрдо сказал раул, и у него не дрогнул на лице ни один мускул. Хед печально покачал головой. - Воистину, наша эпоха, эпоха старых богов, подошла к концу. Ты видел, как рвался в наш мир Элох? Это тот, кого ещё называют Белобог, чей символ – равноконечный крест, это он – новый властелин Арды. У него уже достало силы, чтобы через многие тысячи километров, находясь на другой планете, дотянуться до Хаггарда. Муравьиноголовый попытался остановить его, ему это даже удалось, но он растратил всю свою силу и дематериализовался. У повелителей больше нет бога. Я тоже постепенно ухожу… На Западном материке почти везде молятся Элоху – в Империи, в Лесном княжестве, в Семи Графствах… Нас, старых богов, забывают. Хаггард был моим последним пристанищем, и младшие боги больше не подчиняются мне. - Я всегда хранил верность старине, - мрачно проговорил Аллорн. - Но теперь не уверен, следовал правильным путём. По крайней мере я не видел собственными глазами, чтобы Белобог приносил такие гекатомбы жертв, какие принёс ты. Князь богов внимательно посмотрел в глаза краснокожему. Он не проявлял ни малейшего раздражения – казалось, что у него уже не осталось на это сил. - Я вижу, что ты выполнишь до конца свой долг. Делай, что должно, и будь, что будет. Образ бессмертного растаял в солнечных лучах, ударивших по реке, по мосту, по людям на нём. Принцесса зашевелилась, потом неожиданно легко поднялась, опершись на перила. - Мы живы? – удивлённо проговорила она. – Смотри, Аллорн, вон наши кони, на западном краю моста! Вскоре они тронулись в путь, не слишком торопя усталых лошадей. Им предстояла долгая дорога: к Гномьим горам, потом под ними – на побережье, и дальше, морем – вдоль острова Ленос, на Западный материк. 6.10.1997 – 4.10.1998